хохот. Зубы. Длинные, треугольные, острые. Ужасная маска захлебывается хохотом, переходящим в бульканье. С нас спало оцепенение. Сразу пять «Калашниковых» синхронно ударили в существо. Бульканье перешло в хрипение. Нечто резко расширилось и… исчезло, оставив за собой темное облако. Облако тьмы. Влажной, липкой тьмы, которая начала распространяться во все стороны. Оно поглощает все вокруг…

Внезапно ноги потеряли точку опоры. Я погружаюсь. Я КУДА-ТО ПОГРУЖАЮСЬ!

Вокруг поднялась ругань.

— Что происходит?
— Я тону!
— Я тоже!
— Сейчас, потерпите!

Шум закачиваемого под давлением воздуха. Это же Лорд, у которого всегда в ранце хранится надувная лодка. Ничего не видно. Полная тьма. Чьи-то руки цепко хватают меня за шиворот и затаскивают в резиновую лодку.

— Где фонарь?
— Куда подевался этот чертов фонарь?
— Спокойно, вот он!

Тьму разорвал тонкий луч света. Выхватил лицо Сохатого, Лорда, Бульдозера, Малыша, помогающего Кракову забраться в лодку.

— Вот тебе бабушка и «Бело-ор-к».
— Надеюсь, для вас не будет большим откровением, что это «Черная топь»?
— Где карта, посвети.
— Вот, если посчитать сколько мы прошли, то мы — здесь.
— Ладно, давай грести.
— Ты че, опух?
— Не прав, исправлюсь.

* * *
Остров. Достаточно большой, чтобы на нем можно было разместить военную базу. Заросли то ли высокого кустарника, то ли низких деревьев. Тяжелые щаги по мягкому мху. Тишина. Туман. Мох под ногами сменяется чем-то твердым. Прогалина. Посреди поляны лежат опрокинутые палатки, вокруг разбросаны рюкзаки, оружие. Обнажив развороченные внутренности, лежит разбитая рация. На краю поляны чернеет люк около двух метров в диаметре, рядом с ним разбросаны сварочные инструменты. Множество стреляных гильз. Палатки во многих местах пробиты пулями. Пятна крови. Прочесываем весь остров. Каждый сантиметр. Под каждым кустом. Никаких следов людей, даже тел нет.

Краков тут же бросился раскладывать передатчик…

* * *
Тонкие лучи подствольных фонарей разрывают темноту. Чистые, бетонные стены. Пожарные щиты, противогазы на полках. Все советского производства. Все в полном порядке. Видно люк, через который мы зашли, был чем-то вроде запасного выхода. Метров через сорок под ногами захрустели гильзы. Фонари осветили заляпанные кровью, иссеченные пулями стены. Судя по всему, в панике стреляли во все стороны. Но тел не было. Пошли по кровавому следу. Указатели на стенах уведомили нас, что мы идем к Хранилищу. Я уже потерял счет минутам и боковым ответвлениям, когда мы уперлись в приоткрытую

дверь. Толстенная металлическая плита с запирающим механизмом, как на подводных лодках. Закрыться двери мешал «Калашников», попавший в щель. Видать в этой комнатушке прошла большая бойня. Все помещение от пола до потолка было залито кровью. Пол слоем покрывали гильзы. Щербатые стены. Куски цемента. Угол комнаты вообще отсутствовал. На его месте красовались куски арматуры. Судя по всему там сдетонировали гранаты. Даже дверь прогнулась. Заляпанная кровью табличка на двери указывала, что за ней и есть Хранилище.

— Придется входить.
— Так кто-то должен остаться здесь.
— Бульдозер, этот пост и ты, не можете жить друг без друга.
— Все пошли. Если что, зови.
— Ты читаешь мои мысли, уже можно звать?
— Не волнуйся. Успеешь.
— Хватит разговоров. Пошли.
— Ну ладно, бди.
— Уже начал.

Дверь с трудом, но поддалась. Тяжеленная штука. Погнутый «Калашников» упал на пол. Входим с опаской.

Пост охраны, решетки. Все опечатано. На стенах плакаты с красноармейцами. Дверь в конце помещения тоже опечатана. Заперта. Пришлось взламывать. Большая комната. Чисто выбеленные стены. Фонари выхватывают из темноты белые шкафы. Все заперты. За стеклянными стенами угадываются то ли скафандры, то ли костюмы химзащиты. Большое окно в другое помещение. Световые разводы на стекле. Первое, что бросается в глаза — толщина стекла. За стеклом длинные стеллажи. На них штабелями уложены прозрачные, стеклянные цилиндры. Или пустые или наполненные бесцветным содержимым.

— А это что такое?
— Цилиндры какие-то.
— Я вам скажу, какие… — звук взводимого курка.

Резкий разворот. У двери стоит Краков с ПМом в вытянутой руке. Немая сцена. На его лице расплывается широкая улыбка.

— Разожмите, пожалуйста, руки, чтобы я услышал, как ваши автоматы упадут на пол. Хорошо, оттолкните их ногой к стене. Прекрасно, а теперь, отойдите к той стене, Сохатый, тебе что, особое приглашение нужно? Малыш, не смотри на меня так, а то дырку просмотришь.
— Эй, ребята, там какие-то космонавты шастают!

Краков резко дернулся и два раза выстрелил по вбежавшему Бульдозеру. Мы чуть не оглохли. Краков снова молниеносно повернулся к нам. Но и этого момента было достаточно. Сохатый молча бросился на Кракова. Вдруг он резко остановился и начал оседать на пол. В дверях стоял человек в похожем на скафандр костюме химзащиты. В руках, направив на нас, он держал штурмовое ружье странной конструкции. За его спиной замерли еще два таких же космонавта.

— Желательно не повторять подобные фокусы.
— Спасибо, товарищ Краков, — космонавт повернулся к предателю — Дальше мы сами.

Вдруг включился свет. К командиру подскочил подчиненный и доложил — Мы добрались до подстанции, питание восстановлено!

— Я уже вижу.

Под прицелами странных ружей нас повели к выходу. Попытавшегося было рыпнуться Малыша, грубо ткнули стволом под ребра, и он успокоился.

— А что делать с этими? — космонавт указал на два неподвижных тела.
— Ну, топите их где-нибудь. Мы что, даром, что на острове?

Вот и конец нашему путешествию.

Нас вывели на воздух. Здесь уже наступила ночь. Ну, ни фига себе, наладили инфраструктуру! Давешний остров преобразился. Не было никаких кустов. За пару часов посередине поляны выросла небольшая мобильная лаборатория. Через полупрозрачные стены были видны люди в костюмах химзащиты. В отдалении медленно вращал винтами «Ми-8». Около него прохаживались люди с такими же странными винтовками. Все это дело ярко освещали установленные на мачтах прожектора.

Глава захватившего нас отряда вместе с Краковым направились к лаборатории. Им на встречу из-под прозрачного зановеса, на ходу снимая защитный капюшон, вынырнул человек в таком же костюме.

— Цилиндры на месте, капитан?
— Так точно, в целости и сохранности.
— Ну спасибо вам, помогли. — он повернулся к Кракову.
— Всегда рад, Сергей Александрович
— Ну-ну. Если цилиндры на месте, то зачем же терять время? — он обратился к спецназовцу — Капитан.
— Да — офицер вытянулся.
— Возьмите своих бойцов и перенесите цилиндры в вертолет.
— Слушаюсь.
— Ах да, один оставьте в хранилище. — он посмотрел на нас — Надо же испытать наше приобретение. Товарищ Краков идите с ними.

Капитан указал на нас — А этих куда?

— Запереть в одной из комнат. Выставить охрану.
— Слушаюсь. Пошел! — нас снова повели вниз.

Несколько похожих на космонавтов бойцов скрылись в колодце.

* * *
Шаг, шаг, шаг. Полумрак. Хочется спать, но безостановочные шаги за стеной мешают.

Впервые за несколько часов Лорд нарушает тишину.

— Знаете, что у них за оружие?
— Черт его знает. Дай догадаюсь, марсианское?
— Отнюдь, бельгийское. ФН две тысячи. Я такой видел только на картинках.
— Вот, радуйся, на небесах будет, о чем вспомнить.

Вдруг шаги стихли. Слава богу. Вздремну.

— Эй — тихий вскрик. Вдруг оглушительная очередь и крик. Дверь прошивают несколько пуль. Тонкие полоски света протянулись к стене.

Малыш резко вскочил. Я дернулся так, что приложился головой об бетонную стену.

За дверью послышалась какая-то возня. Малыш осторожно подкрался к двери. Как только я увидел его лицо, я мигом вскочил и подошел к нему. На месте замка красовалась сквозная дырка с неровными краями. Тихо подошел Лорд.

* * *
Внезапно прозвучавшая автоматическая очередь заставила вздрогнуть командира спецназа.

— Капитан, возьмите три человека и проверьте.
— Слушаюсь. Ты, ты и ты, за мной! Быстро!

* * *
За дверью по-прежнему слышалась какая-то возня. У Малыша кончилось терпение и он слегка надавил на дверь. Послышался щелчок, и дверь приоткрылась. В нос ударил какой-то отвратительный запах. Мы тихо вышли в коридор. Перед нашим взором предстала такая картина: у стены, уронив голову на грудь, полусидит, полулежит боец в белом защитном костюме поверх военной формы. С лица на костюм капает кровь. Над ним, спиной к нам, возвышается неизвестное нам, человекоподобное существо. Худое, жилистое тело, длинные руки с длинными, тонкими пальцами и непропорционально большая голова, обрамленная черными, грязными волосами. У наших ног демонстративно лежит ФН.

Малыш мигом схватил его и направил на существо. Недочеловек резко развернулся к нам. Высокий лоб, еле заметные нос и рот и огромные, мерцающие желтым цветом глаза. Гипнотический взгляд.

— Назад! — Малыш, пятясь, выпустил несколько пуль по существу. Никакого видимого эффекта. Мы ускорили шаг.
— Не смотрите ему в глаза!

Тут, не подававший признаков жизни охранник зашевелился. Неуклюже встал и, заливая пол кровью, направился к нам.

Бежать! Бежать без оглядки, только подальше отсюда. В коридоре послышались беспорядочные шаги. Мы замерли. Клещи. С одной стороны какой-то кровожадный дистрофик вместе с экс-охранником, с другой толпа разъяренного спецназа. Пост охраны! Сюда.

Мы затаили дыхание. С одного конца коридора появились четыре бойца с ФНами. Из противоположного конца медленно ковылял монстр и бывший охранник. Спецназовцы замерли, направив оружие на приближающуюся парочку. Вдруг первый боец, вскрикнув, рухнул на пол. Остальные синхронно открыли огонь. Со звоном посыпались гильзы. Полетели куски цемента. Бывший охранник, получая пулю за пулей, лишь вздрагивал, но не останавливался. По его форме начали расплываться темные пятна. Под возмущенные крики из рации, лежавший на полу солдат, пошевелился и начал подниматься. Мы решили не досматривать действо до конца и покинули свое укрытие. Лорд немного задержался. Приложив заднего бойца локтем, он выхватил из ослабевших рук ФН и бросился за нами. Сзади затихли выстрелы.

Бег по коридору. Мне оружия не досталось, поэтому бегу последним.

Из-за поворота появляется отделение спецназа. Лорд с Малышом, не останавливаясь, открывают огонь. Бойцы как кегли катятся на пол. Один из них в падении дает очередь в пол, в стену, в потолок. Лопается лампочка. От потолка, обнажив арматуру, отваливается здоровый кусок цемента и с грохотом разбивается об пол.

Под ногами хрустит стекло и цементная крошка. На бегу, Малыш наклоняется и выхватывает у одного из поверженных бойцов две обоймы. Лорд повторяет его маневр, но уже в отношении гранат. Наконец-то я получаю вожделенную винтовку.

За углом топот множества ног. Мы сворачиваем в одно из боковых ответвлений. Мимо, грохоча сапогами и громко ругаясь, проносится толпа народу с ФНами. Лишь только они скрылись за углом, мы продолжаем прерванный бег к спасению. Сзади слышны выстрелы.

Снизу из люка виден часовой. Тот, взяв винтовку наизготовку, озирается по сторонам. Малыш выстрелил. Часовой, налету зацепившись за ступеньку, обсыпался вниз. Лорд, не теряя времени, выкинул из люка две гранаты. Один, за одним прогремели два взрыва. Малыш забросил ФН за спину и полез наверх. С опаской выглянул наружу и, осмелев, выбрался. Мы за ним. На поляне никого не было. Тишину нарушало лишь шипение пробитых труб в иссеченной осколками лаборатории да потрескивание разбитого прожектора.

— К вертушке, быстро!
— Что значит к вертушке? Эй, Лорд, стой!
— Спокойно.
— Ты че, умеешь этим управлять?
— А как ты думаешь, зачем я лезу в кабину? Не душ же принимать.
— Да кто тебя знает.

Двигатель сразу же завелся. Лопасти начали медленно раскручиваться.

Из люка показался человек. Начал подниматься, но вдруг закричал и снова исчез в люке.

— Лорд, давай быстрей!
— Я делаю, что могу!

Из люка снова показался человек. Неуклюже выбрался на поверхность и медленно побрел к нам. За ним из люка вылез еще один, и еще.

— Лорд, поспеши!
— Не отвлекай меня!

Лопасти со свистом разрезали воздух. Количество бредущих силуэтов все увеличивается. Мы с Малышом открыли огонь. Но полу кабины запрыгали гильзы. Никакой реакции со стороны приближающихся силуэтов. Ближе. Оглушительный рев двигателя. Волны на траве. Еще ближе.

— Лорд, если ты не поторопишься, мы сейчас станем такими же как они!
— Поехали!

Шасси оторвалось от земли. Рука первого экс-человека скользнула по колесу и он, вместе с островом, поляной, лабораторией, люком и толпой своих сородичей провалился куда-то вниз. Быстро уменьшаясь в размере, остров исчез в темноте…

ЭПИЛОГ

Янтарная струя пива устремилась ко дну стакана и, не долетев до него двух сантиметров, замерла в воздухе. Малыш, удивленно выпучив глаза, зачем-то потряс стакан. Резко крутанул кран. Ничего.

— Что за черт?
— Это не черт, это вот что! — в дверях, направив на нас что-то в вытянутой руке, появился Лорд. — Вот, нашел во время последнего выхода. Необычные свойства, не так ли? Очень интересная вещь. Надо будет сообщить в восьмую.

Он показал нам обыкновенное лезвие для бритвы. Обыкновенная надпись — «Нева». И все.

— Фуу, ты так больше не делай. — Малыш посмотрел на висящую в воздухе струю пива и подвел под нее стакан — А теперь, убери эту свою бритву и не мешай расслабляться.
— Как скажешь. — Лорд убрал бритву в карман. Струя пива мгновенно ожила и с силой хлынула в стакан. Мигом наполнив тару, янтарный напиток водопадом хлынул на пол и на Малыша.
— Лорд! — но того уже и след простыл.

Автор Михаил (Rain)
9 октября 2003 года

Мысли отчужденного

Вместо предисловия: Ребята, это мой первый рассказ, прошу особо не осуждать. Я попробовал передать мысли сталкера, который не может жить без Зоны… или что-то вроде этого…

Так… Вроде оторвался… Хотя кто знает, слепые псы так просто не отпускают, так, дают отсрочку….Ладно, приготовлю оружие и гранаты.…Все готово к встрече. Мне всего двадцать три года, но в Зоне я уже четвертый год и так глупо нарвался на стаю слепых псов. До этого ездил в своеобразный отпуск домой. Это уже второй за время пребывания в Зоне. Я представлял его себе иначе, чем прошлогодний отпуск. Скорее всего, я и сам переменился за этот промежуток. Я уже не нахожу себе места там, вне Зоны — это какой-то совсем чужой мир. Одни расспрашивают, другие не хотят расспрашивать, и по их лицам видно, что они гордятся этим. Мне нравится быть одному, так мне никто не мешает. Ведь любой разговор только и сводится к одному и тому же: Зона, Зона, Зона. Один про Зону говорит одно, второй другое, а затем и те и другие переходят на то, в чём заключается смысл их существования. Я уже не смогу найти с ними общего языка. Кажется, что они много говорят. У них свои заботы, цели и желания, но я не могу воспринимать все это как они. Иногда я сижу с кем-нибудь в городском парке и пытаюсь объяснить человеку, какое это счастье — вот так спокойно сидеть. Конечно, человек соглашается, но только на словах. Когда я вижу их в их квартирах, работах их мир неудержимо влечет меня, мне хочется быть с ними и забыть навсегда о Зоне, но в то же время этот мир меня отталкивает и кажется мне таким тесным. Как можно заполнить этим мою жизнь?

Надо бы показать им, что происходит здесь. Как можно жить там, если здесь кто-то гибнет, находятся страшные аномалии и мутанты, а мои товарищи, мои братья сталкеры стараются выжить во всём этом аду. Там живут совсем иные люди, к которым я испытываю только презрение и даже небольшую зависть…

Сейчас 2016 год. Нас, «старичков», осталось немного. Из нашей команды в восемь человек — я остался последний. И я думаю вернуться домой. На этом моя мысль останавливается, и ничто не сможет сдвинуть её с места. Что меня влечет туда? Жажда жить, голос крови, пьянящее чувство свободы и безопасности. Но это лишь чувства, но не цели. Если бы я вернулся домой гораздо раньше — другое дело. Теперь же я вернусь в разладе с собой, опустошенным, вырванным из почвы и потерявшим всякие надежды. Я уже не приживусь. Да меня и не поймут там. Я не буду нужен самому себе, ведь все мои способности и навыки для выживания в Зоне там не пригодятся, я буду жить и стариться, а потом сойду со сцены.

А может быть, всё, о чем я сейчас думаю, просто навеяно тоской и смятением, которые разлетятся в прах, стоит только мне прийти снова под тополи, чтобы послушать шелест их листвы. Не может же быть, что всё это ушло навсегда — теплое, нежное дыхание жизни, волновавшее нам кровь, неведомое, томящее, мелодии снов и книг, упоительное чувство сближения с девушкой.

Не может же быть, что всё это сгинуло здесь, в Зоне. Снаружи слышится приближающийся лай собак. Я встаю. Оружие взведено. Я спокоен. Пусть приходят месяцы и годы — им у меня уже нечего отнять. Я одинок и так разучился ожидать чего — либо от жизни, что могу без боязни смотреть им навстречу. Моя жизнь всё еще живет в моих глазах и руках. Я не знаю, преодолел ли я то, что пришлось мне пережить. Но пока я жив, жизнь проложит себе путь, хочет этого или нет, нечто, живущее во мне и называемое «я»…

Автор Ян Олешковский
10 октября 2003 года

Изгнание бесов

Наивно думать, что весной происходит обострение болезни только лишь у язвенников и сумасшедших. Военкомы тоже подвержены этому циклу, и повинуясь своей убийственной мании, они спешат «забрить» в солдаты как можно больше мальчишек, не брезгуя ни сумасшедшими, ни язвенниками.

Дима Горбушкин отличался лошадиным здоровьем по части желудка, правильная куполообразность его ступней была вне всяких подозрений, а ясный взор вкупе с отсутствием косоглазия делали его легкой добычей для «мрачных жнецов» в погонах. Была правда одна мелочь, мешавшая Дмитрию попасть служить в армию. И если вы думаете, что это была лёгкое недомогание, типа геморроя или флюса, то ошибаетесь. Приказу Министра Обороны мешали Голоса, населявшие Димину голову. Было их двое, не считая владельца. Короче говоря, угрозой обороноспособности страны, на сей раз, выступала вся психиатрическая наука во главе с профессором Бехтеревым. Но плохо вы знаете наших военврачей, если полагаете, что они пойдут на поводу у какого-то «врача-вредителя».

«Отбой, сорок пять секунд!» — Скомандовала отчизна Горбушкину и ловко завалила всех обитателей его головы на двухъярусное солдатское ложе.

Голоса появились в Диминой голове как-то незаметно еще в глубоком детстве. Иногда они где-то болтались месяцами, не выказывая своего присутствия, а иногда — весной или осенью появлялись вновь, досаждая глупыми советами, и комментируя все Димины поступки и помыслы. К счастью, до армии, ни один из Голосов не был столь агрессивен и навязчив, чтобы посоветовать кого-нибудь убить и съесть, как это показывают в кино, например. Были эти жильцы достаточно спокойными и не причиняли неприятностей людям, с которыми общался Дима. Однажды они, правда, посовещавшись, посоветовали набить морду однокласснику Виталику, что Дима и попытался сделать. Но был сам побит, и в следующий раз не стал слушать своих «советчиков». Со временем Дмитрий привык к Голосам, и на людях никогда не разговаривал с единоутробными сожителями, чем и затруднил своевременное выявление заболевания. И, разумеется, когда в назначенный срок он явился в военкомат на медицинскую комиссию, то не имел ни диагноза, ни анамнеза.

В личном деле его лежала убийственная справка, с приговором: «На учете в психоневрологическом диспансере не состоял», что было истинной правдой. Попытка поведать эскулапу о триединстве своего головного мозга закончилась впустую. Доктор был опытным человеком. За свою карьеру он вдоволь наслушался жутких рассказов о своих недугах и родовых увечьях от симулянтов — уклонистов, и не верил ни одному их слову. Выслушав Димины жалобы на голову, он тяжело усмехнулся, и что-то написал в личном деле. А Диме доктор пообещал, что будет ходатайствовать о том, чтобы все трое попали служить в одну и ту же воинскую часть. Вот так эта развеселая компания, и «загремела» в конечном итоге на вышеупомянутую двухъярусную койку, находящуюся в расположении «Отдельного Мотострелкового Батальона Особого Назначения» Внутренних Войск. Батальон этот охранял кусок границы ужасной и таинственной Зоны Чернобыльской катастрофы.

* * *
— Сейчас заорёт… сейчас… сейчас… — грустно нудил первый Голос. — Вот сейчас войдет и заорет — все ныл и ныл он.
— Заткнись! Не мешай Нам спать. Не мешай. Не мешай. Мы спим…не мешай… — сонно отвечал другой. — До подъёма еще час… заткнись гад. Мы спим… Гад, гад какой — всю ночь мешает Нам спать. Еще час… Целый час.
— Мы боимся. — захныкал первый. — Мы не хотим слышать крика «Подъем». Мы не хотим. Не хотим… Мы боимся. Это ты смелый, а мы боимся.
— Ты всегда боишься, гад! Всегда. Заткнись. Заткнись. Мы спим…
— Заткнитесь оба! — Подытожил Дима. Он стиснул свою голову руками, будто старался раздавить ее. Голоса не замолкали.

Зачуханный недосыпом дневальный около часа тупо наблюдал, как Дима ворочается, и что-то бормочет во сне. К этому бормотанию в роте давно все уже привыкли и не обращали на него никакого внимания. Ну, мало ли кому чего снится. Сюжеты ночных кошмаров уставами не регламентируются. Это дело сугубо личное. Тем более, что рядом был периметр Зоны. Чем не повод для просмотра кошмаров?

— Рота, подъем! — трубно заорал вошедший старший сержант Плотнюк, дежуривший по роте. — Живее, уроды! — подбодрил он медленно стекающих с верхних ярусов коек солдат. — А ты, макака, отдельного приглашения ждёшь? — В бешенстве крикнул сержант прямо в ухо рядовому Горбушкину. — Изуродую, как бог тарапашню! — мрачно пообещал Плотнюк и принялся пинать других неподъемных бойцов. Мат его медленно удалялся вдоль казармы в сторону второго взвода.
— Убьем гада… убьем. Ночью задушим. Задушим и ляжем спать… Ляжем спать… Будем долго спать. Спать столько, сколько захотим. Задушим гада и уснем. Ночью задушим… — Шипел в голове Второй Голос. Злость его не имела границ, и Голос даже зазвучал вслух, чего Дима раньше не позволял.
— Эй! Ты «гада» мине назваля, Гарбушкя — чмо? — Злобно спросил Диму сосед по койке. Это был его непосредственный начальник — первый номер пулеметного расчета ефрейтор Кердыбаев, который безуспешно пытался намотать портянку на грязную ногу. Портянка проявляла неподчинение, отчего дедушка ефрейтор злился еще больше. Дима отрицательно помотал головой и сильнее стиснул зубы. В голове бушевал Второй Голос:
— Задушим… и Кердыбаева задушим. Обоих задушим…Гады! — Злился он. Но Первый принялся его отговаривать:
— Нет! Нельзя! Нас накажут… дневальный увидит и сдаст. Нас будут судить.. Нельзя душить. Мы не будем. Не будем… Мы боимся. Мы не будем…- Первый голос заплакал.
— И дневального задушим! Дневального… — Продолжал Второй. Перепалка могла продолжаться до бесконечности, и Дима отработанным ударом руки по своей голове на время успокоил спорщиков.

Вот так, весело и непринужденно, разгоралась пасмурная заря утра тринадцатого ноября. На разводе Кердыбаева назначили в караул вместо захворавшего животом и обдриставшего вверенный боевой пост пулеметчика из третьего взвода, а второй взвод в полном составе убыл чинить поваленные шквальным ветром заграждения. Рядовой Горбушкин остался в резерве. Предстояло до обеда драить автомат, а после таскать ящики на складе.