Стараясь казаться куском дерна, я медленно пополз в сторону винтовки, и чем ближе я подбирался, тем явственнее ощущался в воздухе запах горелой плоти. Да, разряд прошедший сквозь тело Олега, имел очень приличную мощность. Я представил себе, что случилось бы, если б по какой-то причине моя хитрость со струной не прошла, и мысленно содрогнулся. Жаль, что Олега нельзя хотя бы похоронить. Так и останется он здесь, указуя на эту ловушку, что ж, даже после смерти, он остается весьма полезным парнем.

Ваня сперва не отреагировал, когда я подполз к нему и встряхнул за плечо, а когда, наконец, поднял глаза, то отпрянул, по видимости не сразу узнав меня. Я жестом показал, что нужно выбираться отсюда в сторону ближайших деревьев, и начал мягко подталкивать его в нужном направлении. Довольно скоро мне удалось его расшевелить настолько, что он стал двигаться уже почти без посторонней помощи. Так мы ползли и ползли, обливаясь потом и тяжело дыша, пока не оказались в относительной безопасности деревьев.

Привалившись спиной к стволу, переводил дыхание, одновременно пытаясь унять сумасшедшую барабанную дробь в ушах, производимую моим собственным сердцем. Ситуация, что ни говори, складывалась аховая! Не то чтобы я никогда не участвовал в перестрелке, но открытый бой, это одно, а когда не знаешь даже приблизительное количество противника, и можешь только гадать, откуда ОНА прилетит — это совсем другое. На моей стороне, правда, то, что мало кто может ориентироваться в Зоне так быстро и уверенно как я, и это обстоятельство может сработать как решающий фактор.

Немного успокоившись, я забрал у Вани винтовку и проверил, хвала богам они с моим «АК» родственники. «Драгунов» — хороший, надежный военный инструмент, жаль, тяжеловат только. На сколько я мог судить, все было в исправности, напоследок я вынул магазин — десять патронов, целое состояние, если грамотно им распорядиться, а вот с этим, как раз могли возникнуть определенного рода трудности. У Олега, конечно, был куда более солидный боезапас, но он остался у него на поясе, а пойти и подобрать мы, по понятным причинам, не могли.

— Ты со снайперским ремеслом не знаком, случайно? — Спросил я на всякий случай, по сути, будучи уверен в ответе, и не ошибся — Ваня отрицательно покачал головой.

Мда, вот и у меня опыта обращения с этим оружием хватает только на то, чтобы не получить под глаз «метку дурака». Но вслух я, конечно, ничего не сказал, а вместо этого улегся поудобнее, и стал рассматривать через оптический прицел местность, где, как я полагал, мог затаиться противник. Несколько раз я был чуть ли не уверен, что вижу человеческую фигуру то здесь, то там, но каждый раз, когда я наводил перекрестие на это место, это оказывалась какая-нибудь ветка, или кустарник, в общем хорошего мало.

— Нам нужно выбираться отсюда как можно быстрее и дальше. Это место у них — я кивнул в сторону поляны — уже на примете, так что задерживаться тут нельзя. Поскольку Зону я знаю лучше, я пойду вперед, а ты останешься, и будешь прикрывать меня. Выжди ровно десять минут, и ползи по моим следам. — Я передал Ване винтовку. — Помни, стреляй только если абсолютно уверен, что попадешь, там всего десять патронов. Ты обращаться-то с ней умеешь?
— Выстрелить смогу.

— Уже ладно. Еще, вот что, запас еды, кроме пары банок консервов оставь здесь, и вообще все, вез чего сможешь прожить ближайшие несколько суток — брось. Нужно избавиться от лишнего груза, двигаться нужно будет налегке.

Я уже повернулся, чтобы начать свое движение подальше от этого места подальше, но напоследок все же не выдержал:

— И кстати, без меня тебе отсюда не выбраться, почти наверняка.

Я отполз на некоторое расстояние, и решил использовать оставшиеся несколько минут до появления напарника на то, чтобы сориентироваться. На карте, если продолжать то направление, которое я избрал, примерно в километре, располагался небольшой поселок городского типа. Несколько типовых кирпичных домов, и даже, вроде как, небольшая школа — с такой высоты не разобрать. С одной стороны, хорошее место для засады, с другой — дома не соседствуют с лесом, что и понятно, а на открытую территорию выходить опасно. По крайней мере, пока светло.

Зашевелились кусты — кто-то приближался ко мне ползком; по всему это должен быть Ваня, но на всякий случай, я встретил ползущего дулом автомата.

— Видел кого-нибудь? — шепотом спросил я.
— Вроде одного видел. Мельком. А может и нет… не уверен я.
— Понятно. Ну ладно, нужно продолжать движение. Порядок прежний.

Часа через два, когда солнце уже начало садиться за горизонт, мы потихоньку подобрались к поселку, который я видел на карте. Я рассудил, что не попытаться обратить ситуацию в свою пользу, используя преимущество в знании местности, глупо. Стоит, хотя бы посмотреть на месте, что там к чему, не все же на карте различить можно, даже на такой подробной. В конце концов, не обязательно соваться на открытую площадку, если ничего не найдется, можно сделать круг, и попытаться, углубившись немного в лес, обойти постройки.

Я вытащил из рюкзака бинокль, и начал осматривать двор ближайшей пятиэтажной «хрущобы», отмечая про себя, что заросли кустарника, когда-то бывшего «живой изгородью» за эти годы сильно разрослись, и что если нужно, добраться до них не так и трудно, что движения никакого невидно, и тишина стоит гробовая, значит, не посилилась здесь никакая нечисть, похоже. Неплохое место, чтобы окопаться, но и шансы, что тебе зайдут сзади сохраняются. Так я колебался какое-то время, пока взгляд мой не упал на пространство за домом, на которое падала обширная тень от одной из близь лежащих построек. И когда я разглядел, наконец, что там в этом дворике, я понял, что это именно то, что я надеялся найти, когда решил пройти в непосредственной близости от домов.

Это была траншея, какие роют, чтобы ремонтировать или менять водопроводные трубы. Бог знает, сколько времени назад ее вырыли, вполне возможно, еще за несколько лет до первого взрыва на Комплексе. Теперь же, она послужит нам прекрасным окопом, только бы добраться до нее теперь.

Я передал бинокль Ване, и объяснил дальнейший план действий, пока он осматривал местность. До темноты уже меньше часа, за это время, нам нужно добраться до деревьев, стоящих ближе всего к бывшей «живой изгороди». Между ними метров сорок открытого пространства, самый опасный участок, и дальше до траншеи, практически везде укрытие.

Когда, наконец, окончательно стемнело, я решил рискнуть пересечь открытое место. Луна сегодня скрывалась в облачной дымке, так что было уже совсем темно, правда где-то на востоке можно выло различить звезды, и если облака разойдутся, будет не так уж и плохо видно. Хорошо бы к этому времени быть на месте.

— Пойдем вместе, — сказал я полушепотом, — гуськом.

Как обычно в таких ситуациях, очень хотелось покрыть все расстояние за счет короткой перебежки, но так рисковать не следовало, ведь, даже если прицелиться в таких потемках затруднительно, то шум, создаваемый при беге в такую тихую ночь, демаскирует наше положение. Поэтому я лег и очень медленно пополз к кустарнику. За спиной я услышал движения напарника, он последовал моему примеру, но шумел, на мой взгляд, все-таки чересчур, может быть ему винтовка мешала гораздо больше, чем мне мой автомат.

Продвигаясь буквально по сантиметрам, мы без проблем добрались до кустов, и, пригибаясь, пошли вдоль них. Фонарем я решил не пользоваться, поэтому темп нашего передвижения сохранялся очень низким. Под ногами все время мешался какой-то строительный мусор, уж не знаю, откуда он тут взялся. То один, то другой мы постоянно наступали то на доски, то на битое стекло, и каждый раз, шепотом матерясь, останавливались. В результате, для преодоления совсем плевого расстояния, мы потратили больше часа, а в довершение всего, облака таки разошлись, и почти полная луна залила землю, своим неприятным мертвенным светом. И хотя идти стало легче, но впереди нас ждал приличный просвет в кустарнике, не заросший к тому же травой, поскольку земля там пряталась под неплохо сохранившимся асфальтом. Просвет этот я не заметил раньше, а теперь он преграждал идеальную, как казалось раньше дорогу…

Не буду я шаг за шагом описывать, как мы преодолевали эти несчастные триста метров. Скажу только, что это расстояние убило достаточное количество нашего времени и моих нервов (я сомневаюсь, чтобы Ваня понимал, насколько опасно было наше перемещение). Но на место мы прибыли живыми и расположились достаточно комфортно. Мы залегли на насыпь лицом к предполагаемому местонахождению противника, и я решил ждать здесь рассвета, а может быть и остаться дольше, в зависимости от необходимости и везения.

Место оказалось даже более удобным, чем я предполагал. Сзади совсем недалеко возвышалась торцевая стена пятиэтажного дома, без окон, так что спина была прикрыта достаточно надежно. Впереди, хотя и густо заросшая высокой травой, но, тем не менее, неплохо просматриваемая поляна с полу проржавевшими остатками детских качелей-каруселей. С этой стороны незаметно не подойти. Если же противник попытается последовать тем же путем, что и мы, у меня были все основания вовремя услышать его.

Я забрал у Вани винтовку и положил ее рядом с собой, а сам достал из футляра бинокль, и в свете луны попытался рассмотреть, что происходит в лесу за поляной. Я всматривался в одну и ту же точку, стараясь не шевелится и пытаясь уловить какое-нибудь движение и незаметно мысли мои стали возвращаться к началу всего этого предприятия. Я мимоходом вспомнил разговор с нанимателем, как я раздумывал над составлением команды, как разыскивал Олега, которого потерял из виду на время…

— Наверное, не стоит говорить тебе это именно сейчас, но

для меня это, скорее всего, последний поход. — Сказал Олег, и лицо его выразило глубочайшее облегчение. — Вряд ли я выберусь из той электрической ловушки.
— Ну чего ты раскис? Никогда я тебя таким не видел! — Я попытался ободрить своего друга, а скорее пытался ободриться сам. — Все выберемся, получим денег, вот погуляем, а? — Я нес еще какую-то чушь, дружески похлопывал по плечу, и вообще делал то, что положено делать в таких ситуациях, но быстро понял, что все это бессмысленно, когда увидел как лицо Олега начало обгорать и от него сильно запахло паленым мясом. При этом на лице у него сохранялось выражение покоя и легкого безмятежного счастья. Он улыбнулся, и протянул руку к моему лицу. Внезапный страх заставил меня резко отдернуть голову, спасаясь от его прикосновения.

Я резко отдернул голову, открыл глаза, и долго пялился в темноту, пытаясь прийти в себя и понять, что происходит вокруг. Я слишком давно не спал и, наконец, после того как напряжение чуть-чуть спало, стал чувствовать, что приходится прикладывать значительное усилие, просто для того, чтобы держать глаза открытыми. Похоже, что я отключился совсем не на долго, но вокруг что-то успело измениться к этому времени. Прежде всего, место больше не казалось мне таким безопасным. Я снова чувствовал, что за мной кто-то наблюдает, а после того как я попытался убедить себя в том что все в порядке, это чувство превратилось в уверенность, что некто стоит за моей спиной и смотрит на меня. Все это, вместе с внезапно навалившейся усталостью, и жутким желанием спать, создало такой коктейль в моей голове, что я на несколько секунд вообще перестал соображать где нахожусь.

Я поднял выроненный бинокль, и, ради того, чтобы не заснуть, решил затеять разговор:
— А что, парень, — я все-таки не удержался, и повернулся на спину, чтобы убедится, что там никого нет, — ты уже определился, кому отойдут твои пожитки, если ты однажды не вернешься?
— А чего тут решать-то, у меня все свое с собой. — Буркнул Ваня, похоже, все еще не расположенный общаться.

Я хотел было спросить, чем он, в таком случае, собирается разжиться, на деньги, которые намеривается получить с этого похода, и попытался вспомнить, сколько же я ему обещал… и не смог. Мы с этим парнем вообще не разговаривали о деньгах. Ни разу. Он меня не спросил, а я как-то запамятовал…

Это открытие настолько удивило меня, что я промолчал, и начал уже думать о том, каким способом, кроме разговора, можно заставить себя бодрствовать, и уже решил ненадолго позволить себе закрывать глаза, раз уж я не в состоянии больше держать их открытыми все время, но тут Ваня сам нарушил молчание.

— А кого вы видели, там, — он помялся, — где мы на аномалию наткнулись? Сколько их было-то хоть?

Я помедлил, прежде чем отвечать, но какого черта, парень может хотя бы узнать кто на него охотится!

— Одного я видел. И одного, вроде, видел ты. Возможно тот же самый, возможно нет… Нам повезло, если он один, но в этом я сильно сомневаюсь — здесь, обычно, не ходят по одиночке.
— Вы его что, узнали?
— Нет. — Я все еще не мог понять к чему он клонит. — А что?
— А почему вы решили, что он… — Ваня опять замялся, — они обязательно опасны? Может с ними можно было просто поговорить, а? Может сейчас еще не поздно? — Он сделал неопределенный знак рукой в сторону леса.

— Ага, — сказал я, — валяй! Вставай и двигай туда. Только отойди сначала, куда-нибудь в сторону, чтобы моего положения не выдать. Я твоим родным сообщу, что с тобой случилось. — Однако я умолчал, что как раз он-то имеет все шансы не быть застреленным на месте. Только если в темноте его примут, скажем, за меня. У него-то врагов в Зоне среди людей еще нет. А лишние две ноги, которые можно пустить вперед еще никому не мешали…

Ваня с сомнением посмотрел на лес, но остался в той же позе. И, мне кажется, все-таки кое-что понял, он вообще явно неглупый мальчик, хоть и раззява.

Еще пару часов мы пролежали молча. Нас окружала совершенно мертвая, даже неестественная тишина, нарушать которую, казалось, чуть ли не святотатством. По крайней мере, я старался даже не шевелиться.

Уже начало светать, и вскоре из-за горизонта показалось солнце. Я тихонько порадовался, потому, что бороться со сном для меня стало уже непереносимой мукой. Я несколько раз, хоть и на короткое время, проваливался в сон, и наконец, уже с трудом понимал, где сон а где явь. Каждый раз, резко открывая глаза я подолгу пялился на свои руки, пытаясь понять что это вообще такое. Все тело у меня онемело, толи от усталости, толи от долгого лежания на холодной земле. И хотя холода я не чувствовал, но все-таки очень порадовался, когда увидел всходящее солнце.

— И все-таки мне интересно. — Ваня явно осмелел. И я мимоходом заметит себе, что нужно быть с ним повнимательнее. — Сколько же времени мы будем тут оставаться? Вот уже несколько часов мы не видели никого и шума оттуда никакого. Если и были там люди, то они давно ушли! Может я, все-таки сползаю, посмотрю что там и как, а? — Ваня начал тараторить все быстрее, явно увлекаясь. — А потом вернусь, честное слово вернусь! Да и куда я пойду-то тут один!?

— Лежи! — Мне все труднее было сдерживать себя. — Лежи, или тебе и вставать не придется, потому что я тебя пристрелю!

Я как раз высвободил из-под тела затекшую правую руку, когда услышал очень характерный звук. Звук расстегнувшейся «кнопки», я никак не мог перепутать его ни с чем. Явно, совсем рядом сработала застежка типа «кнопка». Вокруг все еще царила тишина, и как только мы прекращали говорить, она снова брала власть надо мной. Наверное, именно поэтому такой неприметный, в обычной ситуации, звук прозвучал для меня как выстрел. Я рефлекторно представил себе всю амуницию человека, лежащего сейчас рядом (я помогал ему собираться, и знал ее до шва на одежде). На «кнопку» застегивались только две вещи: чехол бинокля, и пистолетная кобура. Бинокль он держал в руках. Значит, он все-таки решил рискнуть и пойти к ним навстречу. И, значит, поверил моим угрозам…

Пистолет у меня на левом боку, в таком положении быстро не добраться, поэтому я перекатился на спину, одновременно выхватывая из ножен на бедре один из своих ножей. И, использовав то же вращательное движение для атаки, ударил.

Вообще-то, из такого положения работать ножом не очень-то удобно, наверное именно поэтому я и промахнулся. Бил я в горло, но Ваня, рефлекторно вскинув руки, частично отвел мой удар, и, вместо того чтобы закончить все быстро и тихо, мой нож рассек ему лицо. Впрочем, для него мало что изменилось. Я по-прежнему был сильнее и опытнее, а рана явно мешала ему. Разве что мне еще пришлось сломать ему кисть, прежде чем я нанес свой последний удар…

* * *
Что ж, я снова один. За последние несколько часов Олег приходил ко мне еще дважды. Потом меня по очереди навестили еще Игорь и Андрей. Сейчас я помню, что все они уже мертвы, а Игорь мертв уже много лет. Но я разговаривал с ними, шутил… Приходил еще кто-то, но я не узнал его — лицо у него сильно изуродовано… Похоже, что я снова засыпал на короткое время, потому что не всегда мы разговаривали с ними здесь. Пару раз мы я встречал их совсем в других местах, а потом понимал, что я все-таки в той же траншее. Теперь я лежу посреди пустыря, между лесом и домами, и с трудом понимаю, что я тут делаю.

Я сбежал из траншеи, когда со мной заговорил Ваня. Он рассказывал мне о своей жизни, а я не слушая смотрел на его пустые руки, и вспоминал, что во время его последней драки они были так же пусты… Я не выдержал и сбежал из траншеи. Теперь, чтобы проверить, расстегивал ли он кобуру, или, страшно подумать, мне показалось, нужно вернуться, и посмотреть. Всего лишь посмотреть, но я не могу. Туда я не вернусь, не могу…

Кстати, я все еще жив. Значит ли это, что преследователь отстали где-то? Или решили не тратить время на такую неуступчивую дичь. А может, у меня в ушах снова стоит звук расстегивающейся «кнопки»…

— Ч-черт! Олег, неужели я? — Ужас охватывает меня при мысли, что если я ошибся один раз…

Я понимаю, что для того чтобы я как-то мог жить дальше, я обязан посмотреть расстегнута ли ТАМ кобура. Но я продолжаю лежать на месте — мне страшно, мне так страшно, как не было еще никогда, страшно аж до какого-то бессмысленного скулежа.

О, кто-то снова приближается. Я поднимаю голову, и на миг мне становиться легче. Но потом я вспоминаю, что и Дед тоже уже мертв. И все-таки…

— Дед, что мне делать теперь? — Я пытаюсь вложить в свои слова все, что чувствую сейчас, но у меня получается выговорить еле слышное сквозь всхлипы: — Что же мне теперь делать, Учитель?

Автор Уникум
7 октября 2003 года

В начале

Сентябрь, 2006 год

   Слева и справа — наспех сооруженные вышки, сзади — привезший их БТР, а впереди она. Зона. Родительница всех неприятностей. Не будь этого проклятого Создателем места, он сейчас служил бы где ни будь в другом, гораздо более приятном месте. Где всегда под рукой была бы…
   Впрочем, как сказал один идиот — все, что ни делается, все к лучшему.
   Старший лейтенант Савелий Пасько был с этим категорически не согласен. Хотя его мнение по этому вопросу никого не волновало.
   — Чего стоим? — Голос справа принадлежал сержанту Федоренко, одному из его подчиненных на время этого идиотского задания.
   — Не терпится, да? Ну, так иди первым. — Еще один сержант слева. Симонов.

   Оба — яркий пример разгильдяйства и морального раз-ложения, но, тем не менее, их наличие именно здесь и сейчас было оправдано единственным, но существенным достоинством: они были достаточно тупы, чтобы не заду-мываться над приказами. А в Зоне это очень дорого цени-лось. По крайней мере, на первых порах. Плюс — оба бы-ли по форме похожи на шкафы. Впрочем, по сути дела, ими они и являлись — косая сажень в плечах при среднем росте, это было веской причиной для их продвижения по службе. А это задание было из разряда "живым добе-рёшься — награжу, а не доберешься — тоже, вот только посмертно".
   — Ладно, пошли. — Пасько призывно махнул головой и подал пример, сделав первый небольшой шажок по направлению к неизвестности. БТР, послушно дежуривший сзади, тут же завелся и начал удаляться в место дислокации, бросая людей на произвол стервы-судьбы.

   Лес, маячивший сперва вдалеке, начал уверенно напол-зать на горизонт, становясь все выше и гуще. По слухам людей, успешно вернувшихся оттуда — местная флора была просто великолепна в своем разнообразии и неупо-рядоченности. И вполне по густоте могла поспорить с джунглями, если бы, какой либо чернокожий Мичурин додумался бы развести, например, в Африке, различные лиственные и хвойные растения, характерные для этого пояса. Несмотря на конец сентября — лес просто утопал в зелени. Не было видно ни одного желтого клочка в этом изумрудном великолепии. Видимо зеленый гигант прини-мал допинг, услужливо подсовываемый Зоной. Хотя и по-года была летняя — единственный дождь за последний месяц случился как раз во время Расширения. Тогда дождь разбавлял кровь. Со своей работой он справился просто отлично.

   Когда деревья подступили вплотную, лейтенант остано-вился и начал рыться в кармане.
   — Вот, примите колеса от радиации. — На ладони красо-вались три достаточно крупных капсулы.
   — На базе нас ими и так два дня кормили. Я теперь, на-верное, в эпицентре ядерного взрыва выживу. — Федорен-ко скривил свое лицо, сплошь покрытое веснушками.
   Пасько не мог с ним не согласиться. Его самого тошнило от этого профилактического курса — два дня различных таблеток, порошков и, конечно же, уколов во все возмож-ные и невозможные места — такое выведет кого угодно из себя. А старший лейтенант большим терпением не отли-чался. И не один десяток подчиненных могли это с готов-ностью подтвердить. Хотя зачем подтверждать, достаточно открыть личное дело.

— Это приказ.
— Ну, надо так надо.
— А теперь я объясню, что же нам предстоит сделать.

Задание было странным с самого начала. Сперва — дали рацию. Уже на подъезде к зоне она только шипела, отказываясь выплевывать ругательства Савелия в эфир. Федоренко, болтавший всю дорогу без умолку, тогда еще предложил залезть на дерево и проверить, может быть там она нормально работать будет. Следующие пять минут весь экипаж БТРа надрывно хохотал, наблюдая за тем, как огромный сержант тихо матерясь пытается залезть на одинокую березу. Там она заработала. Правда, очень плохо. Было решено, что уже опытный в этом деле сержант, для доклада в Зоне полезет на дерево повыше.

Последнюю часть пути Федоренко хранил гробовое молчание. Дальше — лучше. Да, например, взять хотя бы состав их небольшого отряда. Старший лейтенант и два сержанта. Хотя раньше во главе посылали не меньше капитанов. Видимо лишние старшие офицеры кончились. В ход пошло пушечное мясо. А хорошие рации, видимо, только капитанам положены, или же они вместе с ними и кончились.

Потом три человека — слишком маленький отряд — обычно не меньше пяти, особенно если учесть недавнее поведение Зоны. По сути дела они являлись второй экспедицией после Расширения. И Савелий указывал на это налево и направо. Его с успехом игнорировали, просто вежливо указав его место и, в приказном порядке, попросили не задавать глупых вопросов. И он не стал.

Хотя очень неприятно, что первая экспедиция не вернулась.

В руках Пасько появилась карта Зоны и прилегающих районов. Карта была старая. На ней легко можно было увидеть два очерченных круга — один в другом. Внутренний — первоначальные размеры Зоны. Внешний, явно нарисованный от руки — текущие. Это объяснялось просто: карта была сделана еще до того как эта аномалия, решив, что места ей не достаточно, в течение одного выброса пожрала еще просто огромную прилегающую территорию. По периметру тогда находилось множество военных баз, научных станций, блокпостов. Все они не имели даже простейшей защиты — никому и в голову не могло придти, что ЭТО способно расширяться. Но Зона расширилась, пожрав еще пару тысяч душ. Думать о том, что это произошло меньше месяца назад — не хотелось. Сразу в голову начинали лезть пошлые мысли о том, что если это произошло так недавно, то почему это не может произойти сегодня?

Так, между делом, а не напугать ли Пасько и товарищей. А то заладили тут шастать. Вот я их сейчас расширю…

— Мы находимся здесь, — палец ткнулся в край карты, — а вот здесь, — немного вверх и налево, — было зарегистрировано что-то похожее на взрыв. Неделю назад туда был направлен армейский спецназ. На следующее утро связь с ними прервалась. По предположению командования они все погибли. Наша первичная задача — попасть в эту точку и попытаться хоть что-то узнать. Так как все же окончательной уверенности нет — связь резко прервалась. Последнее, что слышали — какие-то крики. Хотя, что они несколько дней там делают? Вторичная задача…
— Не понял. — Федоренко оторвался от созерцания карты и теперь смотрел в лицо командиру. Судя по выражению его лица, вопрос был жизненно важный — лоб был изборожден морщинами, нижняя челюсть слегка выпячена вперед, этакий олигофренд поймавший пролетавшую мимо мысль и теперь совершенно не представляющий, что ему делать с этой несъедобной штукой. — Армейский спецназ там пропал, и теперь туда посылают такой маленький отрядик?

— У нас разные задачи. У спецназа выяснить, что произошло в этой точке…
— Ага, — перебил Симонов, — а нам надо узнать, что случилось со спецназом, который был должен выяснить, что случилось в этой точке. То есть получается, нам надо узнать что случилось в той точке, так как скорее всего именно из за этого и была прервана связь.
— Не умничай. Я просто не сказал, что связь была прервана через несколько часов после прохождения предполагаемой аномалии. Но, меня прервали. Вторичное задание — заглянуть в бункер, — палец переместился чуть выше, — проверить, что там осталось и снять показания с приборов, специально там оставленных. Выходим из зоны мы примерно вот здесь. — Еще чуть выше и правее.
— Это, получается, мы примерно в паре километров от границы шастать будем?
— Если карта не врет, то да. Хотя местоположение бункера весьма условно. Его придется искать по некоторым приметам. О которых я скажу позже. После выполнения первоначального задания.
— А какого хрена нас пичкали таблетками, если мы не собираемся углубляться в зоны с радиационным заражением? И почему эти умники из штаба только сейчас решили узнать, что у них в подотчетном бункере творится? Сами бы и шли, бумагу пересчитывать … — Симонов все никак не хотел отставать.
— Не знаю. — Пожал плечами Савелий. Штабных ученых ему обсуждать совершенно не хотелось — толку ноль, только испорченное настроение. — Наше дело простое придти и уйти, так что пошли.

Лес был особенный — высокие деревья, высокая трава, словно они специально тянулись ближе к голубому небу, стараясь как можно дальше быть от прокаженной земли. Хотя, глядя на эти древесные стволы и не скажешь, что ночевать в этом лесу крайне опасно, и только хорошо вооруженные, а также уверенные в своих силах люди могли позволить себе ночевку под открытым небом.

Невооруженных же — комары на смерть закусывали. Или не комары, но так или иначе — пропавший без вести.

— Не нравиться мне эта трава. — Федоренко пихнул зелень ногой и направил на нее АК74 с подствольником. — Такое ощущение, что она пытается тебя оплести.
— Да не трусь ты. — Поддержал сослуживца Симонов, внимательно глядя по сторонам. — Ничего она с тобой не сделает.
— А я и не трушу.
— А почему у тебя единственного автомат с подствольником? На обычные пули не рассчитываешь?
— Нравится он мне.
— Ты в этом уверен. Может он тебе нравиться по тому, что это мощное оружие, которое тебя защитит?
— Заткнись балабол, лучше бы тебя твой папка на стенку спрыснул.
— Ах ты…
— Хватит болтать. Лучше по сторонам смотрите.
— Лейтенант, а можно вопрос.
— Ладно, Симонов, спрашивай.
— А зачем нам оружие? Ведь экспедиции не встретили ничего опасного. А то что некоторые пропали без вести — так это еще ничего не значит. Может, от радиации погибли или от чего еще. — Судя по голосу — так сразу и не скажешь, издевается он или нет. Хотя, что тут думать, наверняка издевается.
— Дурацкий вопрос, но на него я тебе отвечу. У нас собой оружие потому, что мы военные. Уже хотя бы по этому нам что-то да положено. — У Савелия было такое ощущение, что он в начальных классах на отрытом уроке. Совершенно глупый, неуместный вопрос. Зона — военная территория, область чрезвычайного положения. Симонов знает это назубок. Наверное, это чувство неуютности, все-

таки из них никто не был здесь ранее. Желание успокоиться, поговорить. Но вопрос настолько неуместный. — К тому же пропавшие экспедиции, а почему они пропали действительно не установлено, но если мы встретим кого-либо из них, то обязательно спросим. И, сержант, не забывайте, что Зона почти не изучена. Конечно вначале, сразу после ее появления, ее буквально заполонили ученые, но после того как она расширилась, к ней какое-то время просто не подходили из соображений безопасности. Хотя вы только что перевелись, поэтому ни черта не знаете. — Пасько остановился, огляделся по сторонам, сверился с компасом. — Хотя ближе к зиме, а именно через полтора месяца планируется начать очередное доскональное изучение Зоны. Так как в последнее время слишком много явлений происходит. И почти все не имеют научного объяснения. До Расширения было гораздо спокойнее. А теперь звуки там всякие слышатся. Некоторые говорят, что кто-то по лесу ходит и матерится…
— Ложись! — Федоренко, не принимавший участия в разговоре, и поэтому более пристально смотревший по сторонам, крикнул уже из лежачего положения.

От расторопности выполнения некоторых команд зависело очень многое. Команда «ложись» была из их числа, и поэтому через секунду уже все находились на земле, напряженно всматриваясь по сторонам. Вроде бы все было тихо и, поэтому, Савелий решился спросить:

— Что ты увидел? — Вышло очень неуверенно, даже более того послышались нотки фальцета.
— Впереди что-то коричневое лежит на земле. Похоже на одежду человека. Отсюда точно не рассмотреть.
— А может это бревно.
— Не, это точно не бревно. Я уверен.
— Ладно, ползи в том направлении. Мы за тобой.

Было очень неудобно передвигаться таким способом, особенно если учесть автомат, который приходилось держать так, что бы в случае чего открыть огонь. К тому же старшему лейтенанту постоянно мерещилось, что под ним глубоко в земле копошатся всякие черви и многоножки, так и ждущие удобного момента, что бы вцепиться в беззащитного человека. Поясная сумка с томившимся внутри противогазом натирала правый бок и все время норовила за что-нибудь зацепиться.

Поэтому, когда через минуту, которая с легкостью могла сойти за маленькую вечность, Федоренко замер. Савелий же с трудом поборол желание вскочить и осмотреть себя.

— Примерно в двадцати метрах впереди.
— Хорошо. Расползаемся. Я по центру. Федоренко, ты справа, Симонов слева. Часы у всех есть. Отлично тогда через минуту. Три, два, раз… Поползли.

Стрелка тащилась крайне медленно и лениво, словно отсчитать эту чертову минуту для нее было слишком тяжело. Мысленно Савелий пытался подогнать ее поближе к нужной отметке и поэтому едва не пропустил установленное время. А все — новая инструкция, обязывающая всех для увеличения эффекта внезапности — появляться одновременно. Вот только кого так внезапно удивлять? Ночных матерщинников?

Вскочили они практически синхронно. Оружейные стволы были направлены именно в то самое нечто, напоминавшее одежду.

При более подробном рассмотрении это действительно оказалась одежда, к тому же надетая на своего хозяина. Впрочем, правильнее сказать — бывшего хозяина. То, что было когда-то человеком, превратилось лишь в пищу для мух, которые летали вокруг смердящего тела в изобилии, достойного священного ужаса.

— Это кто-то из наших? — Стараясь не обращать внимания на вонь троица подошла к телу.