Некоторые религиозные секты и конфессии когда узнали о том, что по непонятно каким причинам мертвецы на кладбищах в Зоне обрастают плотью и вылазят из могил, поспешили объявить о втором пришествии, случившемся в Чернобыле и пропущенном остальным миром. Ученые недоуменно разводили руками, говоря что-то о почти идентичном генном коде умерших генному коду зомби. Первое время эта тема не сходила с экранов телевизоров и первых полос газет, но потом как-то приелась, утихла. Подумаешь, зомби! Да и не слишком страшные они были, куда интереснее смотреть на них в фильмах ужасов.

На самом деле зомби в Зоне попадались разные, кровожадные и полностью безразличные, медленные и стремительные, хотя всех их объединяло полное отсутствие разума. Так, ходячие тела, недостойные называться даже животными. Зомби.

Коротко разогнавшись, Олег перелетел через забор и петляя между могилами неспешно пошел к церкви, внимательно следя за реакцией оживших трупов. Те, казалось, не обратили на него никакого внимания, продолжая свои бессмысленные переходы с места на место. Но чем ближе подходил сталкер к церкви, тем беспокойнее становились зомби. И вот, когда до массивных двустворчатых дверей осталось меньше десятка метров, из глоток живущих странной жизнью тварей раздался дружный рев и они со всех сторон побежали к Олегу.

Стрелять по зомби из автомата было неблагодарным занятием: твари были на редкость живучими. Чтобы убить такую пакость требовалось не меньше десятка пуль, и то при условии, что все посланцы смерти попадут куда следует. Наилучшим способом борьбы с ними были огнеметы, оборонительные осколочные гранаты и холодное оружие рубящего типа наподобие сабли или секиры. Огнемета у Олега не было, зато были гранаты и сабля, которой он неплохо владел, обученный в детстве своим дедом, большем любителем холодного оружия. Тогда он учился шутки ради, не подозревая, что когда-нибудь этот навык ему пригодится…

Мигом просчитав ситуацию, сталкер счел, что сражаться с зомби на улице неразумно. В несколько прыжков добежав до двери, он пинком распахнул их и вбежал внутрь. Не медля, Олег прикрыл двери и одним рывком закрыл их на огромный дубовый засов, по доброй традиции древних архитекторов присутствовавший в этом храме божьем. Что ж, оставалось только сказать им спасибо за такую предусмотрительность. В дверь раздались многочисленные удары, послышалось царапанье, но для нее это было не страшно, так она могла простоять еще не один год.

Олег резко отпрыгнул в сторону, наводя вглубь церкви дуло автомата, он и так почти целую секунду светил открытой спиной. Его глаза оббежали знакомое по видео небольшое помещение, осветленное редкими лучами солнца, бьющими сквозь выбитые рамы цветных стекол. За долгие годы непогода изрядно подпортила внутреннее убранство храма: доски пола подгнили, со стен сползла краска, раскисла роспись на потолке. Но что удивительно, на лике церквушки были заметны лишь следы времени, но не катастрофы. Непонятно по каким причудам та пощадила это ветхое здание.

Икона висела на положенном месте над алтарем и не выглядела опасной. За те пару мгновений, что сталкер позволил себе смотреть на нее, он смог увидеть только посредственную мазню, которую в огромном количестве рисовали деревенские живописцы для таких вот церквушек и зажиточных селян.

Хотя, что-то неуловимое было в этой картине, что-то необычное, ускользающее от взгляда, что хотелось увидеть и не спускать с него глаз. Олег дернулся и отвел взгляд от иконы, с ужасом поняв, что незаметно для себя принялся рассматривать ее во второй раз.

Возле алтаря на коленях, слегка покачивая напряженным телом, стоял человек, не сводя напряженных глаз с картины. Его губы беззвучно шевелились, а в темных глазах терялся свет. Олег смотрел на него сквозь прицел автомата, все не решаясь сделать то, что сделать было нужно. Он несколько раз громко окликнул неудачника, приказывая лечь на пол с заложенными за голову руками, однако тот никак не прореагировал.

Наконец палец Олега начал мягко давить на крючок, тихо скрипнул механизм автомата и человека словно подбросила вверх неизвестная сила. Короткая очередь впилась в алтарь, не причинив безумному сталкеру вреда, а тот уже приземлился возле стены и огромными прыжками понесся к Олегу. Безумец двигался настолько быстро, что наемник едва успел сделать в его сторону несколько выстрелов, которые тот пропустил над головой, пригнувшись к самому полу.

Чертыхнувшись, сталкер встретил ударом ноги несущееся к нему тело, но промазал и упал на пол, сбитый чувствительным ударом по второй ноге. Олегу все это казалось донельзя странным, потому что такого с ним не случалось с тех пор, как он был желторотым юнцом. Чтобы он с нескольких метров не смог попасть в мишень из автомата или дать себя сбить с ног в рукопашной — это было что-то невероятное!

Сгруппировавшись, Олег упал на пол, приготовившись к отражению нападения, но снова пропустил удар в бок, отбросивший его к стене. Из глубин души сталкера начала подниматься всегда помогающая ему в таких случаях злость, разливаясь по телу живительными потоками силы. Следующий удар он сумел блокировать, а потом и подняться. Теперь Олег стоял напротив безумца и с огромным трудом, но сдерживал его бешеный напор. Так прошло целых пол минуты, что для реального рукопашного боя — целая бездна времени. И вдруг, без всякой причины, безумец затих, словно выдохшаяся кукла, и осел на землю, уставившись перед собой безумным взглядом.

Теперь Олег не колебался, уверенный, что разум уже не вернется в эту голову, и длинной очередью расстрелял безумца. Гуманизм и Зона — понятия несовместимые, и те, кто этого не понимал, умирали в ней самыми первыми, как и на войне…

Сталкер нагнулся над трупом и снял с его головы чудом сохранившийся глазок камеры, после чего переложил к себе найденный во внутреннем кармане футляр с записанной кассетой. Оружие безумца, которым тот даже не попытался воспользоваться, Олег не тронул, у него и своего было больше чем достаточно. Разобравшись с телом, сталкер направился к иконе, старательно отводя от нее взгляд. Потерять разум ему не хотелось…

Сняв икону со стены, Олег разобрал раму и свернул полотно трубочкой, после чего засунул в принесенный с собой пенал. Лишь после этого он позволил себе перевести дух и посидеть на полу, восстанавливая свои силы.

Минут десять отдыхал сталкер, пока не почувствовал, что полностью пришел в норму. Теперь можно было возвращаться. Поднявшись, Олег подошел к стене под разбитым окном и полез вверх, цепляясь за многочисленные щели между досками.

До окна было метра четыре — сущие пустяки для профессионала. Пара секунд, и пальцы Олега уцепились за оконную раму. Подтянувшись, он одним рывком забросил свое тело в окно. Доля мгновения потребовалось сталкеру чтобы убедится, что земля под окном безопасна, а все зомби столпились возле двери. Перевалившись через подоконник, он мягко приземлился на ноги и пошел, точнее пополз, в обход церкви к тому месту, где всего четвертью часа ранее проник на кладбище.

Добравшись до забора, Олег приподнялся и глянул на деревню, высматривая все ли там по-прежнему. Его взгляд оббежал крыши домиков, скользнул по верхушках деревьев, прошелся по полоске дороги и ничего необычного не заметил. Однако сталкеру очень не хотелось прыгать через забор, что-то его настораживало. Он снова всмотрелся в деревню, пытаясь найти хоть малейшие изменения, но безуспешно. Прошло пять минут, а Олег все еще не решался показаться в полный рост, вглядываясь в деревню до слез в глазах.

Он уже был готов признать, что стал параноиком, когда в разбитом окне одного из домов блеснуло стекло оптического прицела. Да, именно его, в этом Олег был уверен на все сто процентов. Теперь он знал что искать и за следующие десять минут обнаружил еще троих снайперов.

Судя по всему это были сталкеры-стервятники, шакалы Зоны. Они выслеживали неосторожных добытчиков и отправляли их в мир иной, забирая себе всю добычу. Олег зло хмыкнул, этих типов он яростно ненавидел, и не только он один. Время от времени стаи стервятников полностью уничтожались, но спустя пару месяцев непременно появлялись вновь.

Олег задумался. Идти назад тем же путем было теперь невозможно. Сталкер был уверен, что где-то за селом спрятан БТР с еще несколькими шакалами. Конечно, хорошо было бы их уничтожить, но на такой подвиг у него не хватит глупости и сил. Черт! Рация не работает, как и на большей части Зоны, и напарника нет. Придется прокладывать новый путь. Где-то за километр от церкви, с противоположной ее стороны, была тропа, проложенная его отрядом месяц назад. Вот к ней-то он и пойдет!

Приняв решение, Олег пополз к противоположному концу кладбища. И чем дальше он полз, тем больше не нравилось ему его решение. Это было глупо, он понимал это, но отступать не хотел. Ладно, немного повоюем! Олег приподнялся, и бросил гранату прямо в толпу зомбей, все еще дружно ломящихся в двери церкви.

Едва над головой просвистели осколки, сталкер поднялся и посмотрел на плоды своих трудов. Из больше чем двух десятков нежити на ногах осталось всего пятеро. Остальные усеивали всю землю перед церквушкой, порванные на куски разрушительной силой человеческого гения. Выхватив саблю, сталкер побежал добивать выживших.

Олег чувствовал себя мясником, когда его сделанная по специальному заказу сабля, легко отсекала зомбям конечности, вспарывала животы и раскраивала головы. Единственной сложностью было то, что ему пришлось изрядно покрутиться, дабы не дать нежити навалится на него всей своей массой.

Вскоре все закончилось. Удовлетворенно глянув на покромсанные тела, сталкер дал несколько очередей из автомата, дико крикнул и принялся перезаряжать магазин. После этого он снял свой плащ и натянул его на более-менее целое тело зомби в самом центре свалки, нацепил свой рюкзак, вставил в руку саблю и привалил несколькими телами.

Издали, и даже вблизи, все выглядело очень натурально. Первый акт пьесы был закончен, сцена была подготовлена для следующего. Теперь следовало ждать гостей, которые непременно должны были заявиться на место гибели сталкера, чтобы подобрать с его хладного трупа добычу.

Удобно устроившись за мраморной надгробной плитой чьей-то могилы, из-за которой было очень удобно наблюдать за тем местом, где он проник на кладбище, Олег принялся ждать.

Прошло пять минут, прежде чем через ограду перепрыгнул первый шакал, сразу бросившись в укрытие. Следом за ним с интервалом в десять секунд последовали второй, третий, четвертый и пятый. Еще пять минут они осторожно переползали с места на место, прежде чем один из них, командир, не скомандовал подняться и пошел к месту свалки. Мгновение спустя поднялись остальные четверо стервятников и пошли следом за ним. Олег скривился, видя такой непрофессионализм, а потом хищно оскалился — чего-то такого он и ожидал.

Сталкер выдернул чеку гранаты, отсчитал пару секунд и бросил в широкий проход между могилами, где сейчас плотной кучкой шел арьергард вражеской группы, в количестве троих снайперов. Не медля, Олег взял на мушку главаря, уже подходившего к телам и выстрелил одновременно со взрывом, от которого был надежно защищен мраморной плитой.

Голова командира лопнула как упавший с десятого этажа на асфальт арбуз, раздались крики раненого осколками гранаты стервятника. Еще один не пострадал и сейчас прятался между могилами. «3-0», мысленно отметил про себя Олег и быстро высунувшись, пустил очередь в раненого шакала, пытающегося отползти от тел своих двух менее везучих товарищей. Но сегодня был не его день и он затих навеки, прошитый насквозь железными посланцами смерти.

С последним стервятником Олег играл в смертоносный вариант игры «Кошки-мышки» минут десять, пока враг не допустил ошибку и не расстался со своей никчемной жизнью.

— Не умеешь — не воюй! — прошептал Олег одну из своих любимых поговорок, глядя на тела шакалов. Хотя, не такие уж они были неумехи, просто недооценили противника, за что и поплатились.

Подобрав свои вещи, Олег медленно направился к забору, где еще несколько минут понаблюдал для перестраховки за деревней. Не найдя более в ней ничего подозрительного, сталкер перепрыгнул через забор и двинулся к дороге. Он был уверен, что если БТР все же существует, то сейчас стоит за деревней, потому как иначе он услышал бы шум его мотора. И это его не пугало. В Зоне бронетехника едва ли лучше человека. Комариной плеши, например, все равно, что плющить, человека или машину. А у человека не в пример больше шансов эту плешь обойти…

Случайно бросив последний взгляд на кладбище, Олег заметил странный ярко-оранжевый грушеподобный нарост на заборе, свисающий на тонком пучке жгучих волос. Это была спора, косточка или как там еще можно назвать эту гадость. Встречалась она крайне редко и не имела никакой ценности в большом мире, потому как едва ее выносили за пределы Зоны, она рассыпалась прахом. Зато в Зоне не было лучше средства против любой техники, придуманной человеком. Соприкасаясь с металлом, эта спора активизировалась и спустя считанные мгновения прорастала в нем сотнями тысяч рыжих волос.

Сил радоваться такой удаче у сталкера не оставалось, поэтому он просто выломал толстый и твердый ствол бурьяна и накрутил на него спору вместе с волосами. Теперь у него был очень весомый аргумент в возможном споре с БТР-ом…

Короткий бой с грозной некогда машиной произошел на выходе из деревни, едва сталкер миновал последний ветхий домик. Внезапно раздался шум мотора, из-за поворота вылетел БТР и понесся прямо на Олега, вычерчивая по земле дорожку из стали, взбивающую каменные брызги. Сталкер едва успел нырнуть в придорожную канаву. Уже оттуда, злорадно улыбнувшись, он бросил в стального монстра свой сюрприз. Раздался странный вибрирующий стон, в визге которого захлебнулся клекот пулемета, а секундой позже заглох мотор. Пара глухих человеческих криков прервалась на излете, и на сталкера опустилась тишина.

Выждав для верности еще несколько секунд, Олег вылез из канавы и удовлетворенно посмотрел на дело рук своих. Посреди дороги словно древний мамонт, застыла навеки стальная машина, покрытая теперь густой рыжей шерстью, торчащей во все стороны толстыми колючими иголками. В этой огненной глыбе странной растительности с трудом угадывался силуэт БТР-а, ставшего очередным памятником человеческой глупости и неосторожности…

Вечерняя встреча с Розаниным прошла тихо и спокойно. Олег так больше и не смотрел на принесенную из церкви картину. Ему было очень интересно узнать про нее побольше, но не настолько, чтобы поставить на кон свою жизнь. А в том, что излишнее любопытство относительно Заказов чревато появлением еще одной могилки на разросшемся за последние годы соседском кладбище, или появлением еще одного слуха наподобие «пропал без вести в Зоне… хороший был парень», сталкер не сомневался. За свою карьеру он насмотрелся на подобных любопытных глупцов, и ни один из них не закончил хорошо свою грешную жизнь. А у Олега были на нее другие планы…

Жизнь непредсказуемая штука, выделывающая иногда такие коленца, что только диву даешься. Чего не ожидал бывший сталкер, исполнивший свою давешнюю мечту о новой жизни, так это того, что он еще когда-нибудь услышит об этой истории. Тем более не ожидал он услышать кусочек этой головоломки от своего бывшего одноклассника, с которым случайно встретился в метро ранним осенним вечером.

Разговор о Зоне зашел у них ближе к ночи, когда под стол уютного кафе, где они решили отметить свою встречу, отправилась пустая бутылка водки, тонко звякнув об несколько ранее опустошенных бутылок пива.

— …знаешь, Олег, — Жора доверительно посмотрел на одноклассника помутневшими от алкоголя глазами, — у меня в клинике произошел в начале весны странный случай. Ты же помнишь, я в психиатрической больнице работаю. Так вот, был у меня один пациент, сошедший с ума сталкер, которого чудом выловили в Зоне солдаты. В редкие минуты возвращения из мира грез, он бредил о нарисованной им иконе…

Жора прервался, нащупал потерявшей изрядную долю точности рукой только что налитую Олегом очередную стопку, и одним махом осушил ее, закусив соленым огурцом. Сталкер хоть и был под хмельком, насторожился и в нетерпении услышать продолжение перегнулся через весь столик:

— И что?

— Он был иконописцем, это сталкер, так я понял из его рассказов, — Жора развел руками. — В Зону он пошел потому что верил, что это Второе Пришествие и хотел запечатлеть его своей кистью. Кажется, он был из сектантов… впрочем, это не важно. Однажды, в поисках знамения он забрался в самую средину Зоны, где нашел Нечто. Не знаю, что это было на самом деле. Может, какая странная аномалия, может он травы обкурился или с ним случилась галлюцинация… Одним словом, он что-то увидел и нарисовал это на холсте, для чего ему пришлось пожертвовать своей предыдущей работой. Стас хвастался, что он смог даже сохранить свою старую работу, одновременно Воплотив вторую. Почему-то он говорил именно так, с большой буквы. Потом он поставил эту икону в Храме, на который пало Знамение и пошел искать Учеников. Стас думал, что он новый мессия, пророк. Как мне кажется, он сошел с ума в тот момент, когда его разум не смог осилить то Нечто, что встретилось ему на пути…

Жора замолк, бессмысленно глядя перед собой. Олег легонько потрусил его за плечо:

— Не спи! Что дальше было со Стасом?
— Я же и говорю, что когда он пошел искать Учеников, его выловили солдаты и отправили куда следует, то есть ко мне, — взгляд Жоры вдруг прояснился. — Но однажды Стас из клиники исчез, исчез непонятно каким образом на целую неделю. Через восемь дней его привезли телохранители одного очень важного человека, привезли вместе со своим потерявшим разум хозяином…
— Постой, — Олега охватило странное возбуждение, — а как выглядит этот важный человек?
— Ну, у него грубоватое лицо с тяжелым волевым подбородком и прямым носом. Еще у него есть маленький шрам возле нижней губы и…
— Хватит, — перебил друга Олег, — я понял. Скажи лучше, удалось ли узнать, что произошло с этим человеком?
— А вот это-то самое интересное! Похоже, они вместе с безумным иконописцем вытащили из Зоны ту злосчастную икону. Насколько я могу судить, Павел Денисович, — это так того важного мужчину звали, — хотел чтобы Стас сделал для него несколько копий своей работы. В этом я уверен почти на все сто процентов, потому что охранники нашли в доме порванные наброски двух идентичных первой икон и оригинальную картину, всю исцарапанную ногтями их хозяина. Что там произошло на самом деле — неизвестно. Павел Денисович ни разу еще не прореагировал на внешние раздражители, а Стас бормочет полную бессмыслицу о втором пришествии. Они, кстати, сидят в одной палате, потому что Стас впадает в истерику, если не видит возле себя Павла. Вот такая странная история…

Олег едва сидел на стуле, основательно выбитый из колеи рассказом Жоры, оглушенный неожиданной новостью. Его мысли метались между безумными предположениями, страхами и желаниями, ни на миг не останавливаясь — в голове Олега царил полный хаос. Вот на миг его заполнила радость, что он удержался и не посмотрел на картину, но в следующее мгновенье она сменилась острым сожалением из-за упущенного шанса: «А вдруг он бы все понял!». На смену эмоциям неожиданно пробилась одинокая логическая мысль о том, что Стас нарисовал что-то совсем безумное, мало относящееся к тому, что он увидел в Зоне. А то Нечто, что он там увидел, всего лишь лишило его разума…

Постепенно Олег начал приходить в себя, первый шок уже прошел, но за эти несколько мгновений в нем произошло одно изменение. В Олеге со страшной силой возродился сталкер, к нему вернулся тот непоседливый и неуемный дух, что зовет каждого человека к новым горизонтам.

В душе сталкера поселилось навязчивое желание узнать правду, своими глазами увидеть Нечто. Почему-то Олегу казалось, что это имеет очень большое значение для всех людей. Он верил, что сумасшествие Стаса всего лишь досадная случайность.

Олег не замечал, как его руки жадно держат бутылку водки, а горло не менее жадно заглатывает обжигающую влагу. Он сейчас был в другом месте, полностью погрузившись в свои переживания. Жора сидел напротив друга и от удивления не мог сказать ни слова. Так он и сидел, пока вся бутылка не была опустошена и положена на стол, где она не задержалась и упала на пол, гулко стукнув, но не разбившись.

Маленькое сумасшествие Олега закончилось так же резко, как и началось. Взгляд его на неуловимое мгновение прояснился и сразу же заволокся алкогольной дымкой. Порядочная доза алкоголя сделала свое дело и сознание сталкера начало стремительно гаснуть.

«Я все равно узнаю что такое Нечто» — мигнула последняя упрямая мысль и развеялась в безграничной пустоте забвения.

Автор Николай Кузьменко
24 марта 2003 года

Второе рождение

Солнце медленно клонилось к закату, оставаясь только яркой полоской на горизонте. Красное зарево заполняло все вокруг, делая это место еще красивее и загадочнее. Красота здесь часто бывает смертельна, хотя смертельна здесь не только она. Тени, которые тут пляшут как угодно и не поддаются законам физики, перестали быть видны, слившись с ночной темнотой. Тишина заполнила все вокруг, погрузив мир в оковы сна. Мир замер, чтоб завтра встретить новый день, если он все же настанет.

Я стою и с ностальгией смотрю на закат. Каждый день он разный, новый и неповторимый. Именно в такие мгновения меня начинает мучить ностальгия. Я почему-то вспоминаю свою жизнь. И у меня почему-то появляется желание кому-то пожаловаться на свою судьбу. Я хочу чтобы этот кто-то выслушал меня, и может, даже пожалел… Но что с того? Все равно уже поздно что-то исправить. В такие мгновения хочется закурить, но сигарет нет, да и не могу я больше курить.

Рядом на старом, поросшим обычным мхом и чудом нетронутом черной колючкой пеньке сидит Петрович и своими седыми как снег глазами всматривается в темные леса Зоны. В его глазах нет зрачков, только белая пелена, но вранье, что он ничего не видит. Только полный кретин скажет, что старик слеп. Да, физически он не видит, как и все пострадавшие, бывшие в седьмом секторе тринадцатого февраля, три года назад. Но он видит намного больше, чем любой простой смертный.

Петрович один из немногих переживших приход архангела. Так потом назвали падения метеорита на территорию зоны, произошедшее около двух лет назад. Говорят, когда метеорит летел, это было неописуемое зрелище, а после того как он упал, яркая вспышка залила все вокруг. Многие видели это зрелище, но не многие могут об этом рассказать. Все кто видел эту вспышку, ослепли по непонятным науке причинам. Большинство поплатились за эти пару мгновений здравостью собственного рассудка. И хоть большинство видевших падение сошли с ума, но они были живы. Они много говорят, только в их речах нет смысла. Но некоторые просто начали видеть мир по-другому. Те, кто остались в относительном здравомыслии стали видеть сущность зоны, ее строение и невидимые обычным людям ловушки. Некоторые из них даже нанимались проводниками, чтоб показывать жаждущим дорогу вглубь зоны. Причем работали такие люди за символическую плату, или вообще бесплатно. И Петрович какое-то время являлся одним из них.

Только теперь немногие с ними общаются и видно их все реже и реже. Такие проводники всегда возвращаются из зоны, но не всегда с провожатыми. Вот и пошли слухи. Некоторые говорили, что они больше не люди, и предлагали провести пару тестов из списка святой инквизиции. Но дела до рукоприкладства не дошли. Слишком во многих местах нужны были свободные руки, а рук катастрофически не хватало.

Но я в Петровиче уверен, у нас с ним полное взаимопонимание, хотя оно тоже появилось не сразу. Может мы вместе ненормальные, хотя нормален ли он, или нормален ли я. Кто здесь нормален? Нормальным или сумасшедшим можно быть там, за двадцатикилометровой границей отчуждения.

Там за колючей проволокой в шесть рядов, пятиметровыми заборами и охранными блокпостами с турелями на башнях есть мир, где люди делятся на нормальных и ненормальных. Здесь же людей делят на живых и мертвых, хотя есть и промежуточные стадии. А мы с Петровичем привыкли друг к другу за столько лет, притерлись. Вернее всего за этот год, как я его знаю. Но тем ни менее, мы даже думаем одинаково с некоторых пор. А все это после того дня, семнадцатого июня, прошлого года. Этот день стал для меня рубежом, после которого я стал смотреть на жизнь по-другому. Этот день стал для меня концом старой жизни и в тоже время началом новой.

Как сейчас помню как это произошло, или как часто любит говорить Петрович: «Такое дерьмо не забываться».

Был погожий светлый день, на небе не было ни облачка. А самое главное не было ветра, даже легкого дуновения. Это я запомнил точно, потому что всего неделю назад запорол задание. Нанявшись на привычную мне работу я не учел при стрельбе из снайперской винтовки поправку на ветер. И мне не заплатили, а аванс был мизерным. Глупо было до ужаса, после всех моих приготовлений. Да только винтовку я собрал и разобрал восемь раз, тщательно просмотрев каждую деталь. А тут такая лажа. Короче я тогда был злой и голодный, а в голове сплошной ветер. Проклятый ветер.

Тогда я был обычным солдатом удачи, или если говорить просто — обычным наемником. В меру умелым, в меру удачливым, поскольку до сих пор оставался жив. И только волей злобной пакостной судьбы я попал сюда. Меня наняли для сомнительного, но вполне честного задания, никакой грязи. А я так давно не видел денег. Вернее денег не мокрых, не залитых кровью. А тут была возможность заработать уйму денег, честно и быстро. Я был ослеплен жадностью и думал, что мне просто чертовски повезло. Только я слишком поздно вспомнил, что шары не бывает, а бесплатный сыр только в мышеловке. Но когда я начал думать, было поздно что-то менять. Я подписал контракт и идти на попятную, значило замарать свою честь. Кто бы там что не говорил, но у наемников она тоже есть. А, кроме того, это значило поставить крест даже на жалкой карьере наемника.

В тот же день я познакомился с коллегами по несчастью. В общем, это была компания старых и не очень амбалов в татуировках и с одинаковыми квадратными рожами, просящими кирпича. Хотя, присмотревшись, я заметил на некоторых из них среди праздных картинок, татуировки, означавшие принадлежность к серьезным спецотрядам. Это меня насторожило, но тут я заметил ее… Даже сейчас, в нашем продвинутом двадцать первом веке женщины-наемники нечастое зрелище. А мне до этого чаще приходилось стрелять в них, чем работать с ними плечом к плечу.

Так я и встретил Ксеню. Сначала я даже растерялся, не зная о чем с ней и поговорить. Начать клеиться как, в общем, случае при общении с девушками. Или поговорить о пиве и последствиях его смешивания, о чем часто шла речь в пивных компаниях с другими солдатами. Но я оказался не прав. У нас оказался целый перечень общих интересов: стрелковое полуавтоматическое оружие, ручные пулеметы. А про холодное оружие я вообще столько сам не знал. А самое смешное она была классным снайпером и как назло подняла тему поправки на ветер и на гравитацию. Мне оставалось только молчать. И я молчал, чувствуя, как начинаю краснеть. Неожиданно я понял, что она была той, которую я искал всю свою жизнь. А мне еще восемнадцать, не хватало до пол сотни лет. Давно пора было идти на гражданку, а то и пристрелят ненароком. Ведь неровен час и меня удача покинет. Короче я надеялся, что смогу потом начать новую жизнь с ней, а полученные деньги помогут мне в этом. Хотя в какой-то мере я был прав.

Любовь, вечное чувство, которое сильно даже в этой глуши. Но речь сейчас не об этом.

В тот же день нас снабдили оружием и амуницией, и хоть выбор был скудный, армейский, но все же поставленный на широкую ногу. Я тогда много чего потянул. Даже всерьез думал взять ручной гранатомет, но обошелся штурмовой винтовкой, со спаренным гранатометом. После чего я долго смотрел на стоящий в одиночестве на складе новенький станковый пулемет, который очевидно собирались поставить на вертушку, да видно так и не собрались. В целом я набрал несколько пистолетов, нож который мне больше всего приглянулся. Даже бинокль взял и все-таки под конец ручной пулемет Калашникова. Мне в принципе и автоматы вроде старого доброго АК-47 нравились, но эта была убойная штука, а тут такая возможность хотя бы подержать ее. А я надеялся как-то прикарманить ее, потеряв, что ли на задании. Я думал, что легко договорюсь с товарищами. Пару бутылок пива и…

После чего я пошел в отведенное мне место в бараке ждать утра. Лежа на жестком как камень матрасе я успел много о чем подумать. Например о смысле жизни, или возможной смерти. Но больше меня интересовало каким дерьмом набивают армейские матрасы. Опилками его, что ли набивали, или в натуре камнями. В такие мгновения я всегда загорался идеей вспороть его и посмотреть что внутри. Но вставать было лень, поэтому я всегда откладывал это дело до утра, утром забывая о запланированном.

Ночь была мерзкой и полной кошмарных и глупых снов. Мне почему-то снилось, что я во главе отряда привычным мне способом очищал родную школу от трижды любимых учителей. Иногда во сне меня начинало мучить давно забытое чувство совестливости, благо к утру это всегда проходило. Так продолжалось до самого подъема, пока отвратный звук, похожий на вой бешеного быка не вырвал меня из оков сна.

Минута на сборы и нас как попало загрузили в старенькие, но хорошо сохранившиеся БТРы. Я был готов зуб дать, что при полном моральном устаревании эти машины еще вчера стояли на складе, под брезентом. И без особых задержек нас повезли к зоне.

Наш скромный отряд состоял из двух БТРов и двух десятков самоубийц внутри их, среди которых был я, еще восемнадцать наемников и сержант. За нами ехал старый армейский бобырь с двумя учеными и двумя техниками.

Везли долго по отечественным дорогам. Вернее дорогами тут и не пахло, а оными называли проложенные сельскими возами тропки. А в тесной кабине бетеера все прелести дорог можно было прочувствовать до самой глубины. Так что первые несколько минут я еще терпел. Потом пришла логичная мысль, что за такие мучения мне мало платят. Я ведь нанимался убивать людей, а не страдать сидя в этом железном гробу. Но когда задница по настоящему заболела, глупые размышления отошли в сторону сами собой. И только через несколько минут я глянул в лицо соседу по машине и понял, что смотрю как в зеркало. Лицо парня было серым и невыразительным. Что только с людьми делает армия?

Так мы ехали без остановки несколько часов. Несколько раз поворачивали, пару минут даже ехали по относительно нормальной дороге и только под конец остановились возле блокпоста, задержавшись на несколько мгновений. О нашем приезде здесь было известно. Нас уже давно ждали, поэтому пропустили без задержек, нам пришлось лишь подождать, пока откроются ворота, ворота, которые для многих открываться только в одну сторону. После чего мы еще несколько минут ехали по зоне, до тех пор пока машины не остановились.