Кузя с Вовчиком сидели с приборами НВ на левом глазу, любопытно вытянув шеи, и прищура правый глаз всматривались в даль, но всё равно дальше черты леса ничего разобрать не могли.

— Вовка дай поматериться, — требует Булка.
— Держи, ерунда какая-то, ничего не понятно, — Вовчик передал ему «КГ».

Кузя повернулся, и посмотрел на Вовку через призму «красного глаза».

— А я то думал ты не умеешь краснеть! — удивился он.

Вовчик недовольно посмотрел на него, ему явно шутка не понравилась. Но Кузя не видел его выражение лица, лишь красное размытое пятно, яркое по середине и более темное по краям.

Так они и сидели, пялясь, на ночные тени, свободно гуляющие вокруг и пугающие своей схожестью с ни кем ещё, не виданными мутантами.

Вдруг разрезав на клочки ночную тишину, раздалась автоматная очередь. Кузя увидел, как трассировочный патрон прочертил яркую линию в сторону леса. Раздалась ещё одна очередь. А потомкто-то, сильно картавя, прокричал.

— Пррикрррывай рребята!

Кузя увидел, как по опушке в сторону леса бежит красное пятно, потом падает. Раздаётся ещё одна очередь. Он открыл правый глаз, дабы узнать, кого это понесло к чертям на рога.

— Прррикррройте суки! — всё так же страшно картавя, кричал кто-то.
— Это же Макася! — крикнул Вовчик, — Куда его несёт придурка, мать его!

Кузя взял винтовку и стал шарить по опушке через прицел, пытаясь вычислить того, в кого мог стрелять Макася. Прицел плясал как бешенный, и ничего разглядеть, толком не удавалось. Прибор НВ при увеличении тоже не позволил определить опасность, или просто там никого не было?

А Макася всё бежал, и что-то орал, на ходу стреляя из автомата, от чего его силуэт озарялся яркими вспышками, и его было прекрасно видно без прибора НВ. Не успел, ни кто опомнится, как его фигура исчезла среди деревьев, выстрелы больше не повторились.

— Какого хера, твою мать! — послышался рёв полковника, — Какая сволочь стреляла?

Кузя вылез из бункера и увидел полковника Куцего в одних трусах. За ним бежало несколько человек.

— Кто стрелял, повторяю? — махая руками орал Куцый.
— Это Макася, он в лес убежал, — крикнул кто-то, — Прикажете идти за ним?
— Какой Макася куда убежал? — не понимал полковник.
— Да этот художник сраный, Тимофей Макасин, дал очередь по лесу и как дурак побежал туда, стреляя, и крича. Так нам идти за ним?
— Куда идти? — процедил полковник сквозь зубы,- В Зону собрались, за трупом этого недоумка, сами, что ли трупами стать решили?
— Никак нет?
— Вот и сидите, а про этого Макасю, — он сделал ударение на прозвище, — Забудьте, он уже не с нами, дезертир он сраный! — на этом он развернулся и зашагал обратно.

Но потом остановился и прокричал.

— Всех кто вознамериться побежать к лесу, расстреливать, что б не добегали.

Все вернулись на свои места, только в четвёртой тройке один не вернулся. Все молчали, кое-где, над блокпостом послышались причитания. В душе каждого солдата творилось смятение, и страх, от непонимания происшедшего. Кузя выжидающе просмотрел до самой смены на лес, ожидая, что Макася вернётся из него. Но он не вернулся.

Пришла смена. Молча, как на похоронах, они приняли пост. Сонные и испуганные солдаты отправились спать. Мораль была ниже нуля. Прав был Куцый.

Уснуть после такого было невозможно. Лёха до утренней смены пролежал с открытыми глазами, глядя в потолок. Он думал о происшедшем, и о том, что ещё может произойти, он не мог понять, что случилось с Макасей, и страх, видя это начал сеять свои плоды в его сердце.

Утро не принесло утешений, лишь ещё больше разочарований. Выяснилось, что ночью двое дезертировали.

— #№%* позорные, #№%*, пафосные педики, удрали, #№%*! — бесновался Куцый, — Если б я видел, нафаршировал бы их свинцом, как гусей.

Мрачные солдаты, слушая эту тираду, втягивали головы в плечи. Потом полковник долго и четко, переговаривался по радио с военной частью.

— Повторяю, рядовые Горохов и Рисный дезертировали, ловить их своими силами не можем, ловите сами, мать вашу!
— Не по уставу, — сухо скрипел динамик в ответ.
— Какой устав, в… — полковник сдержался, лицо его пошло красными пятнами, — У меня в первую же ночь двое дезертиров! Всё ловите их сами, а то если я поймаю их сам, то убью! До связи.

Куцый, ещё долго метался на стуле у радио узла, потом скрылся в столовой.

Опять на Кузю пялились эти несчастные глаза на сером цементе. Он показал рисунку язык и стал изучать обстановку в прицел «Кедра». Страшно хотелось курить, мысли бешено скакали в мозгу электромагнитными импульсами, от чего нервы начинали плясать и дёргать мышцы. Кузя дрожал то ли от пронизывающего утреннего холода, то ли от страха. Вовчик постоянно зевал, лязгая зубами, Кузя начал опасаться, что тот вывихнет себе челюсть. А Стас засел в темном углу и…

— Ты чего дичь #№%*. Тебе же Куцый сказал не курить! Брось на #№%! — зашипел на Булку Лёха.
— Да иди он, некоторым дезертировать можно, а мне значит покурить нельзя! ^ля, да я так тут кони брошу! — возмущался Стас, — Меня всего колдоёбит, дай нервы успокоить.
— Когда ты трупы на пожаре видел тебя чего-то #№%*не колдоёбило, а тут чё? — кинул Вовчик.
— Тут вот оно что, нету трупа, скамуниздили, я если б трут этого *#№%* увидел у меня на душе б спокойней было, знал бы что умер он, и не вернётся и мозги #№%* нам не будет, — сопротивлялся Була.
— Да сбежал он, Куцый тебе же сказал.
— Сбежал? Стреляя на право и налево, и матерясь как #№%*? Да он мог тихо уйти, как те два, и тем более не в зону. Не сбежал он #№%*.

— #№%с ним, дай потяпать, — Кузя протянул руку.

Стас дал ему окурок, Лёха смачно затянулся и широко раскрыв рот медленно выпустил клубы дыма. Благо сидели они в блиндаже, и дыма не было видно, а то давно бы их засекли. Вовка, на радость сержанта не курил, и сигарета «Примы» курилась до самых обожженных пальцев. Потом улики были старательно смешанны с землёй при помощи джамп-бутса.

Дневная смена прошла без происшествий. Свободные тройки наспех поели и завалились спать, предпочитая не думать, что может их ждать ночью.

Лёха проснулся, оттого что кто-то тормошил его.

— Кузя ты чего матюгаешься как сапожник? — увидел он удивленные глаза Стаса.
— Чего?
— Ты во сне во всю глотку матерился, — пояснил ему Булка, — Кошмар, что ль приснился?
— Не помню, — призадумался Кузя, пытаясь вспомнить свой сон, но в памяти летали лишь его обрывки, — Наверное.

В одиннадцать часов всех подняли. Сели есть.

— Я сегодня всю ночь, буду наблюдать за вашим поведением, — пугал полковник, — А днём будет следить капитан. Пусть хоть кто-нибудь попробует встать на лыжи, я не Минздрав предупреждать не буду.

Снова ночь. Небо затянуто серыми тучами, и звёзды не могут пробить своим светом этот свинцовый занавес. Даже луна видна лишь размазанным ярким пятном, на фоне угрюмого неба. Четырнадцать пар опухших глаз устремили свои взгляды в сторону Зоны.

Кузя со Стасом мрачно курили, медленно выпуская дым, будто издохшие драконы. Никто не обронил ни слова. Даже лёгкий ветер не мог развеять мрачную тишину, повисшую над блокпостом как петля Линча.

У Вовчика слипались глаза, он постоянно клевал носом, но его товарищи посредством подзатыльников не давали ему заснуть. Минуты медленно ползли, словно тучи.

В пять часов, из леса раздался вой. Очень жалобный и сильный как будто, гигантский волк жаловался луне на свою тяжкую судьбу. Солдаты державшие пост, как по команде подпрыгнули, и ощерились дулами орудий в сторону леса.

Кузя протёр глаза, а когда открыл их, то увидел Макасю, стоявшего метрах в пяти от внешней стены блиндажа. Тот стоял, свесив голову на правое плёчо, его некогда карие пронзительные глаза, стали холодными и мутными. По его бледному лицу, бежали тёмные трещинки вен. Его взгляд смотрел в никуда, он не шевелился. Лёху охватила дрожь, он подавил в себе крик, который чуть не вырвался наружу, и, закрыв глаза, тряхнул головой. Когда он вновь посмотрел туда, там было пусто. Кузя сглотнул набежавшую слюну. Вдруг на него накатило чувство, что в лесу кто-то есть,кто-то очень опасный, и страх завладел им. Он схватил «Кедр» и, не целясь, опираясь лишь на свои чувства, дал очередь по лесу. Глушитель не позволил звукам выстрелов разлететься по опушке, послышались лишь шелест листьев и шлепки пуль о дерево и землю. Выплеснув свинцом, накопившиеся чувства Кузя успокоился, и страх отступил.

Тут кто-то возле него шарахнулся прочь. Кузя быстро оглянулся, Стаса не где не было.

— Стой дурак, — заорал сержант и бросился за Булкой.

Раздались выстрелы. Выбежав из блиндажа, Лёха увидел Стаса бегущего к лесу, он не думая, вскинул винтовку и выстрелил. Кузя был отличным стрелком, и пуля угодила, прямо туда, куда он её послал. Стас почувствовал, острую боль в ноге, мышцы непроизвольно сократились, и он, подвернув ногу, упал, скрепя зубами.

— Суукааа! — полу завыл, полу заорал Стас.

Вовчик и Кузя, подбежав к нему, взяли его за руки за ноги, и потащили прочь от этого манящего леса.

— Что у вас тут случилось?- прискакал Куцый.

— Рядовой Булетов, собрался в лес, я его ранил в ногу, что б далеко не убежал, — выпалил Кузя.

— Несите его в столовую, там разберёмся, — на этих словах он бросился обратно в бункер.

Стаса еле дотащили, до стола. Несмотря на свой средний рост, и жилистое телосложение весил он восемьдесят четыре килограмма, хотя на вид этого не скажешь. Освободив стол, Кузя с Вовкой, положили его туда, и стали обрабатывать рану. Булка шипел и корчил рожи, когда его рану обильно полили спиртом. Потом на дырку налепили специальные пластыри, которые очень хорошо останавливали кровотечения.

Пока они возились, произошла смена поста. И когда сонные как мухи солдаты пришли в бункер, с улицы послышались выстрелы, они быстро затихли, и капитан кинулся туда, дабы узнать обстановку. Но когда он выскочил из бункера, выстрелы раздались уже ближе, у самого входа. До слуха солдат долетел предсмертный хрип капитана. Все тут же подскакивали на кроватях и схватили оружие.

В бункер спускались только что ушедшие на смену солдаты.

— Что там происходит? — поинтересовался кто-то.

Но ответом на этот вопрос была автоматная очередь. Солдаты в панике, стали падать за кровати, попутно стреляя в нападавших. Но тех становилось всё больше, и от прямых попаданий они умирать не собирались. Зомбированные солдаты стояли кучей и палили, даже друг в друга, просто палили, поливали живых свинцовым дождём. Пространство внутри бункера заполнили звуки выстрелов, свиста пуль, рикошетов, страшных криков. Стоял такой грохот, что все живые солдаты сразу глохли.

— Не лезть, — проорал полковник, было кинувшемуся в бойню Кузе.

Куцый сам бросился туда, Лёха стал его прикрывать, отстреливаясь, спрятавшись за проёмом двери. Рядом с ним упал Кирилл, пуля угодила ему в шею, и он, схватившись за дырку, пытался зажать её руками. Но черная артериальная кровь сильными толчками просачивалась меж пальцев, вместе с ней просачивалась и жизнь солдата. Лёха схватил его за ворот курки и протащил по полу на кухню. Вслед за ним влетел полковник, толкая вперёд рядового. Потом он захлопнул стальную дверь, защёлкнул щеколду и опрокинул шкафчик с посудой, забаррикадировав её.

Кузя судорожно, трясущимися пальцами, заклеил рану Кирилла.

— Всё ребята отвоевались, — мрачно молвил полковник Куцый.
— Что случилось?
— Контроллер, он подчинил себе моих ребят, #№%, как он сумел? — Куцый, жахнул по столу рукой, — Почему?
— Да потому что мы не умеем этому сопротивляться, — пробубнил Вовчик, сидя в углу и обняв колени руками.
— Как нам теперь от, сюда выбраться? — просипел Стас.
— Никак, будем ждать пока, кто-нибудь не придёт и не вытащит нас, — полковник стал расхаживать взад вперёд.

Выстрелы уже затихли, и сейчас кто-то настойчиво долбил в забаррикадированную дверь. Но дверь была, крепкая, стальная, взять её можно было только автогеном, а у зомби хватало только ума, чтоб тупо долбить в неё. Грохотали часа три. Потом раздался противный хруст, в дверь перестали долбить.

— Руку сломал, — пояснил полковник.

В подтверждение его словам, по металлу стали скрести. У солдат в глазах потемнело, когда они представили себе, что это скребёт в дверь.

— Да он что хочет, своей костью дырку проделать, — не удержался и хохотнул, рядовой Глеб, которого приволок Куцый.

Постепенно, мысли перетекли в другое русло. Кузе хотелось открыть дверь, и с диким криком голыми руками отрывать бошки всем кто там есть, а особенно контроллеру. Остальные солдаты чувствовали то же самое, и им хотелось кричать и стенать от бессилия.

— А сколько придётся ждать? — спросил Вовчик.
— На базе когда узнают о нашем радио молчании, отправят сюда, кого-нибудь проверить.
— А если они подумают, что мы уже мертвы?
— Брось солдат мусолить мне тут, этого ещё не хватало, может, ты ещё и плакать начнёшь, — взревел полковник, — Соберись и надейся, паниковать через неделю начнём, если ещё доживём до этого.

Вовчик понурился. Кузя взглянул на Кирилла. Тот смотрел на него немигающими глазами.

— Кирюха умер, — проронил Лёха, и кинулся к двери.
— Суки #№%*, я вас #№%* #№%*, гниды! — орал он, диким голосом колошматя в дверь руками.

Вовчик со Стасом, удивлённо смотрели на своего сержанта. Этот первый раз, когда на его лице выступила маска, злобной ярости, и боли, а дружил они чуть не с самого детства. Куцый быстро подскочи к Кузе, схватил за рукав, и, развернув к себе, хлёстким ударом в челюсть, отправил его лежать в угол.

— Не раскисай солдат, держи себя в руках, — спокойно, молвил он, но было хорошо видно, чему стоило полковнику его спокойствие.

Стас закурил. Куцый бросил на него взгляд, нахмурил брови, а потом махнул рукой, и взял у него две сигареты. Одну подкурил, одну дал Кузе, который всё ещё сидел в углу, с надутым видом, и жалко смотрел на труп Кирилла.

— Покури, успокойся, — Куцый, поднёс горящую спичку к сигарете Лёхи.
— Успокойся! На #%№! Почему я должен успокаиваться? — зло прошипел Кузя.
— Ты что #№%*, на меня её шипеть будешь? — полковник сузил глаза и взял Лёху за шиворот.

— А на кого ещё? Вы же наверняка знали, что здесь так будет, какого хрена мы тут делаем, нас же всех как щенков, это же #№%* полный, — тараторил Кузя.
— Если б я знал, что здесь так будет, полез бы я сюда, а? — казалось, полковник оправдывался.

Лёха опустил глаза. Было слышно, как свирепо сопит Куцый, выдыхая дым через нос. Тут уже дикий страх ушёл, и пришёл другой. Все осознали, в какую ситуацию они попали, в голове тут же поползли мысли, о том, сколько им ещё предстоит, и сколько они могут не успеть. Кузя вспомнил своих родителей, он боялся уже не за себя, а за них. Близость смерти, сводила с ума, и это подтачивало отчаявшихся солдат на безумие. Глеб сидел у стенки и беззвучно плакал, в свете лампы было хорошо видно его вздрагивающие плечи. Куцый с Вовчиком, отнесли труп Кирилла в пустой холодильник.

На часах было двенадцать дня. Ожидание неизвестности убивало надежду не хуже чем пуля в лоб. За дверью постоянно слышались звуки движения, и ещё чего-то неприятного и вызывающего тошноту. Полковник хмуро сидел и жевал бутер, задумчиво оглядывая остатки своего войска.

— А может прорваться? — предположил Стас.
— От зомби мы может, и уйдём, но не от их командира, если контроллер увидит тебя, накрылся ты медным тазом, — рассуждал Куцый, глядя на бутерброд.
— Вот ведь #№%*, — Стас сел на столе.
— Кто? — не понял полковник.
— Те, кто это допустил. Те козлы, что из-за своей прихоти и жадности стали причиной возникновения Зоны. Я даже подумать боюсь, сколько ещё таких блокпостов. Я не понимаю, зачем мы вообще прибыли сюда, что мы можем здесь сделать? — рассуждал Булка.
— Здесь, уже ничего, — Куцый бросил взгляд на Стаса, — Нас вообще направили охранять периметр от мутантов, которым в Зоне не сидится. А контроллеры они, как правило, из Зоны носа не кежут.
— Времена изменились, — подал голос Кузя, — И если мы будем продолжать в том же духе, то дойдёт и до того, что мы друг другу глотки перегрызём.
— Ты о чем? — удивился Стас.
— О том что каждый ищет виноватых, а когда не найдёт их и выместит злость на ком- нибудь другом. Виноватых, уже не найти, ни нам, ни даже полковнику, — спокойно констатировал факты Лёха.
— Кузнецов у тебя, что ли крыша поехала, я никогда от тебя ничего подобного не слышал! — удивился Вовчик.
— А я раньше ничего подобного и не говорил.
— А вентиляция, может, через неё пролезем? — вдруг очнулся Глеб.
— Узкая сильно, — Куцый сказал, как обрезал.

Прошло ещё два часа. Для запертых в столовой бункера, это была целая вечность. Звуки за дверью постепенно затихли, и солдаты стали трепаться, о чем попало, лишь бы не молчать. Когда все замолкали, тишина начинала давить, и в голову, как тараканы ползли дурные мысли. И опять кто-нибудь начинал монолог, о самых приятных днях своей жизни. Его слушали, не смея, перебивать и улыбались, вспоминая свои светлые дни. Лишь полковник молчал, и курил одну сигарету за другой, как будто рассчитывал умереть от рака лёгких прямо сейчас.

— Полковник, — вдруг обратился Вовчик к Куцему.
— Что?
— Если они сломают в дверь, вы обещаете что убьёте нас?
— Это ещё зачем? — удивился Куцый.
— Вы же за нас в ответе, и вы не позволите нам стать бездушными зомби?
— А что тогда со мной?

— Пустите себе пулю в лоб, — равнодушно заявил Кузя.

Полковник промолчал, сделал вид, что не услышал этого.

— А чего медлить? — Куцый встал, и взял в руки Макаров.

Холодное дуло равнодушно уставилось в сторону Кузи. Всё замерло. Даже солдаты задержали дыхание, глядя, как палец полковника теребит курок.

— Положи пушку, — Вовчик поднял АКМ, — Положи, а то сам получишь пулю.
— Ты же сам хотел этого, — усмехнулся Куцый.
— Я поставил условие, если до нас доберутся. Так вы обещаете.
— Да, — бросил полковник и сунул пистолет обратно в кобуру.

И опять целый час молчания. Происшествие с полковником, не испугало солдат. Их пугало приближение неминуемого, о котором только что сказал Вовчик. Смерть не пугала их больше чем, то, что ждёт их за дверью.

Вдруг, разбив тишину на тысячи мелких осколков, которые острыми краями впивались в душу, прозвучал выстрел. Все тут же замерли в чутком ожидании. За дверью, раздался крик. Даже не крик, дикий рёв, на одной ноте, которая затухала, по мере того как иссекал воздух в лёгких ревуна. Потом он опять закричал, но осёкся и замолчал неведомо почему.

В дверь постучали.

— Есть, кто живой, — раздался голос.

Все внутри молчали, забыв все слова от неожиданности.

— Есть, есть мы здесь! — закричал, очнувшись что мочи Стас.
— Можете выходить, контроллер мёртв, — раздались приятные слуху слова.
— Кто вы? — встрял Куцый.
— Я сталкер, моё имя не важно. Тут четверо из ваших, живы, но им предстоит тяжёлый курс реабилитации в психушке. Контроллер оставил на них свою метку. Один орал так что пришлось на него транквилизатор использовать.

Все кинулись открывать дверь, даже Булка забыв о своей раненой ноге подскочил. Когда дверь открыли, у прохода стоял человек, защитном скафандре. Его лицо грустно смотрело на солдат. А сами же солдаты застыли в нерешительности, готовя себя заранее к кровавой картине, которая их ждала за порогом. Из-за плеча сталкера показалась знакомая морда.

— Макася? — разам ахнули солдаты.
— Это он привёл меня сюда, из парня выйдет хороший сталкер — заявил спаситель.
— Сучий потрох, это ты привёл сюда и контроллера, — полковник кинулся на Макасю, доставая пистолет на ходу.

Но сталкер двинул ему прикладом странного ружья, похожего на лазер из фантастических боевиков. Куцый упал и схватился за лицо.

— Не трогай парня, он ни в чем, не виноват, виноват тут тот, кто притащил сюда этих молокососов, не дав им защиту от телепатического воздействия, и тем самым убив их — сталкер сверлили взглядом полковника.

Сталкер смотрел на полковника, и понимал, тот знал, такое могло случиться, но он надеялся, что всё обойдётся, но всё же боялся этой возможности. Его опасения сбылись.

Куцый, тоже смотрел ему в глаза, но не долго. Он потупил взгляд, встал и молча выбежал прочь.

— Зашита от телепатического воздействия? — переспросил Кузя.
— Да, — сталкер снял шлем, и на голове у него был надет тонкий обруч, — Это придумали военные, дорогая штука, но жизнь дороже.

Звук выстрела, донёсшийся с улицы, заставил вздрогнуть солдат. Его эхо не долго летало в воздухе, вместе с душою полковника. А потом опять тишина заковала пространство в свои стальные тиски, и ещё долго выстрелы не тревожили окрестности этого леса.

Автор Андрей Бережанский
19 марта 2003 года

Тоскливый Зов

Последние метры чистой земли стремительно таяли под моими ногами, привычно ступающими по многочисленным камням северо-западной границы Зоны. Вековечные сосны, казалось, с укором и недоумением смотрели мне в спину, не понимая, зачем я иду туда, где все иное, совершенно не такое как тут. Они, как и многие люди, не понимали меня, не могли представить всю силу того странного чувства, что заставляло меня снова и снова возвращаться в абсолютно чуждый планете Земле и обычному человеку мир. Но этот мир уже давно не был чужд мне, это был мой второй дом, моя родная земля. И мне до самых глубин души хотелось верить, что у этой земли будет будущее, в котором будет место и для таких как я…

Граница встретила меня едва слышимой мелодией колеблющихся на ветру оборванных электрических проводов, густо поросших металлическим мхом ярко-синего отлива. Десятком расслабленных струн свисали обрывки линии электропередачи с чудом уцелевшего столба, который находился всего лишь в полуметре от той невидимой черты, что безжалостным лезвием отделяла Зону от остального мира. В этом месте, на два десятка шагов влево и четыре десятка вправо не было четырехметрового забора, построенного совсем недавно для предотвращения нелегального проникновения в Зону.

Через каждые двести метров забора стояли караульные посты регулярных армейских частей, два ближайших из которых были бы очень неплохо отсюда видны, если стать в полный рост и высунуться из давно некошеных бурьянов. Пятидесятиметровая полоса вырубленного леса перед забором, которая теоретически должна была дать возможность просматривать из постов каждую пядь земли, находилась в непозволительно запущенном состоянии.

К чести охраны будет сказано, такое безобразие творилось только на этом участке, и только по независящим от пограничников обстоятельствам. По той же причине здесь не было забора. Точнее он тут был, но всего половину первой своей ночи, покуда во время неожиданного всплеска аномальной активности в этом районе не возникла нестабильная комариная плешь и не растерла железобетонную стену в пыль, вслед за чем ее окончательно уничтожил кислотный туман. Забор еще один раз пытались достроить, но потеряв десяток единиц техники и двух рабочих, бросили это дело и оставили все как есть, здраво рассудив, что Зона сама никого здесь не пропустит. И правильно армейские чины посчитали — это было почти невозможно…

Я сидел возле самого края леса, прислонившись спиной к шершавой коре, непонятно каким образом затесавшейся среди игольчатых великанов, березы, и отдыхал перед решительным броском. Несмотря на весь свой немалый опыт, преодоление границы именно в этом месте не было для меня забавой, это было опасное и трудное предприятие. Однако для меня это был единственный приемлемый способ проникнуть внутрь блокированной территории. Что ж, за свою свободу приходиться платить. И что удивительно, такая цена меня вполне устраивала!

Минута цеплялась за минуту, а я все сидел под деревом, терпеливо ожидая того единственного подходящего момента, когда в комариной плеши откроется проход. Мой нос улавливал терпкий дух разомлевшей за день хвои и сладкий аромат спелой земляники, заполнявший в этот предвечерний час весь лес и крепко впитавшийся в кожу моих жадных до этих ягод пальцев.

Мое тело отдыхало, а в голову меж тем мягко, но очень настойчиво, одно за другим приходили воспоминания, навеянные столь похожим на тот давний вечером, когда для меня все по-настоящему началось, когда я впервые попал в Зону…

Сейчас мне трудно указать ту причину, что сделала меня сталкером-одиночкой. Много их было, самых разных, и все они вели меня в этом направлении. И не будь какой-либо из них, я все равно раньше или позже оказался бы в таком положении…

Может быть, все началось в тот далекий-далекий день, когда мне на восьмой день рожденья подарили книжку «Девять принцев Амбера», с которой началось мое увлечение фантастикой. А возможно, все началось 12 апреля 2006 года, когда произошла очередная катастрофа в Чернобыльской Зоне, давшая жизнь новому странному миру, который я начал старательно изучать со всей страстью тоскующей по чему-то необычному душе. Всевозможными правдами и неправдами собирал я о Зоне крохи информации, мечтая когда-нибудь попасть туда, теша этой пленительной мечтой свое сердце, гибнущее в паутине обыденности и серой рабочей рутины.

Также вполне можно считать, что все началось чудесным весенним утром 2008 года, когда я влюбился в ангела, по какой-то непонятной причине принявшего облик симпатичной девушки. Три месяца после той встречи я жил на небесах, а потом меня сбросили оттуда на грешную землю. Всего несколько тихих слов выбили из-под меня, казалось такую твердую опору:

— Я тебя не люблю… Прощай!

Моя любимая девушка говорила это, печально глядя мне в глаза. И что было самым ужасным для меня, она говорила правду. Я был ей не нужен, совсем!

— Прощай! — выдавил я из себя и быстро ушел. Мрачная тоска завладела мной, и лишь одно средство могло мне помочь, старое доброе народное средство. Когда на душе гадко как у свиньи в конуре, единственный выход стать на время свиньей, в смысле напиться до свинского состояния. Приняв такое решение, я медленно побрел в поисках подходящего места для осуществления этой затеи. Пить дома в одиночестве я не имел привычки, а видеть кого-либо из друзей сейчас мне совсем не хотелось…

Намерение свое я так и не смог тогда полностью осуществить. Осушив одним махом второй стакан, я увидел незнакомого мужчину, лет тридцати, одетого в, показавшуюся мне тогда очень смешной, одежду, сделанную под армейскую униформу. Лицо его было каким-то невыразительным, с немного надменно прикушенными губами и бегающими глазками. Подозрительное лицо типа, с которым я в другое время даже не заговорил бы, но тогда…

— Я вижу, вы хотите забыться, — тип присел за мой столик, протягивая мне руку. — Меня зовут Михаил, и я могу вам помочь.
— Наркотики меня не интересуют, — я недружелюбно глянул на назойливого собеседника.
— Вы не так меня поняли! — отрицательно закивал головой Михаил, после чего склонился поближе ко мне и шепотом произнес. — Я могу устроить экскурсию в Зону — это незабываемые впечатления.