— Лиечка? Внучка старого Ицхака? — удивился я?
— Да. — баба Аня внимательно посмотрела на меня. — Осталась она здесь по своей воле и с благословения своего деда, мы уже старые, нам жить недолго осталось, за домом присмотр нужен, а то ворвутся сюда эти — она кивнула на окно — потом не оберёшься.

В глубине дома раздался скрежет открываемой металлической двери.

— Дверка в сарайчик? — осведомился я.
— Да. Сарайчик, правда в бункерочке железобетонненьком оборудован. Кроме как там, негде нам живность свою держать.
— А как сюда бункерочек попал?
— Вот это уже не твоего ума дело, Игорь Палыч. - сощурилась старушка — давай ка лучше я тебе руку промою.

Бабушка подошла к горке, взяла деревянную кружку, зачерпнула жидкость из бочки и подошла ко мне.

— А что это за жидкость, вода? — уточнил на всякий случай я.
— А ты как думаешь? — спросила бабуля и вдруг резким движением вылила содержимое кружки мне на руку.

Я не успел ничего ни сделать, ни даже сказать. Вдруг я почувствовал сильное жжение в руке.

— Потерпи. Недолго жечь будет.

И действительно. Жжение исчезло так же внезапно.

— Снимай повязку — скомандовала она — все в порядке.

И действительно, все было в порядке. Перелома как и не было.

— А это у вас, часом, не чаша Грааля? — елейно так спросил ее я.
— Экий ты. Нет, не она. Хотя функции схожие. — баба Аня вытерла кружку, и поставила на стол.
— Функции, говорите. А вы, баба Аня, никаких университетов не оканчивали?
— Ой, внучек, куда нам. Ниверситеты ваши — бабуля явно кривлялась — МГУ, разве что. Физик-ядерщики мы — она села на скамеечку, чинно сложила руки и опустила глаза.
— Понятно — протянул я, хотя мне все равно ничего не было понятно.

Сережа, который все это время простоял у окна, позвал нас — смотрите, уходят.

Я подошел к окну.

— А они всегда так — начала было объяснять бабуля, в доме опять лязгнула дверь, и голос Лии прокричал — все в порядке, вот только Зорька разнервничалась.

— Ой, горе то какое — запричитала баба Аня — я сейчас. Вы тут смирно постойте, и не трогайте ничего, а мигом — и юркнула в дверь. Трогать мы ничего и не собирались. Мы смотрели в окно. Такого разнообразия форм живых организмов я себе и не представлял. Они бегали, прыгали, ползали, летали — видимо занимались своими, никому не ведомыми, обычными делами. Дом они напрочь игнорировали.

— И нету одинаковых, Игорь Палыч — прошептал Сережа — сколько смотрю, не заметил еще.

Стояли мы, видимо, долго. Из оцепенения меня вывела хлопнувшая дверь.

— Все любуетесь?

Ответить я не успел.

Серёжа вдруг громко закричал: — Смотрите! Человек!

За окном бежал человек в защитном костюме поливая вокруг себя пулеметным огнем. Животных это похоже отпугивало, но не более. Никто не упал, никто даже не взвыл от боли. Часть представителей этого безумного зоопарка окружили бегущего человека.

— Кто это? — спросил Сережа.
— Ваш коллега. Шел ТАМ очутился ЗДЕСЬ. — старушка сжала губы и отвернулась.

Человек заметил дом и побежал к нему. Но ему не повезло. Он споткнулся о лежащий рюкзак и упал. В ту же секунду кольцо вокруг него сомкнулось. Не было не крика, не выстрелов. Еще через секунду твари отхлынули. На том месте лежал только разодранный рюкзак. Ни человека, ни, что самое удивительное, Сережиного автомата там уже не было.

Сережа медленно повернулся, сел на корточки, и закрыл лицо ладонями.

— Стояли звери, около двери — негромко сказала баба Аня.
— В них стреляли, они умирали, да? — зло спросил я.
— Нет, Игорь. — медленно произнесла она — к сожалению, нет.
— Если бы я не бросил рюкзак… — прошептал Сережа.
— Не убивайся, Сереженька — баба Аня подошла к ниму и села рядом — сюда еще никто не добегал.
— И вы не пытались никого спасти — опять начал Сережа. Я тоскливо вздохнул. Романтик. Мальчишка. Салага.
— Пытались, по молодости, да чуть сами не погибли. Только дверь приоткрыли, влетел тут же маленький такой, крылатый, из пасти кислота капает, да на меня как бросится. Хорошо, что я с перепугу сначала дверь закрыла, да потом только драпать начала. Так дед его обездвижил.
— Чем? Святой водой? — нашел в себе силы сьехидничать я.
— Куда там. Лопатой. — грустно усмехнулась старушка — Повезло нам тогда. Переходить обратно начали. Так пока летун этот в отключке лежал, мы успели открыть дверь наружу и спрятаться в комнате. Очухался зверь, и улетел. А на том месте, где он лежал, пол разъело кислотой. Не знаю, что с ним стало, да только я знаю, что будет, если они сюда целой стаей вломятся.
— Да, они и вас убьют — прошептал Сережа, все еще сидевший под окном.
— Дурак. Они ТАМ выйдут. Как в лифте. ЗДЕСЬ зашли, ТАМ вышли. Уж не знаю, чем их уходить можно. Повидала я здесь столько, что лопату скорее отношу к разряду космических случайностей.
— Знаете, бабуля, я еще никогда не слышал такой смеси деревенской речи, уличного сленга и заумных слов. И таких, как вы, я тоже не видел — неуклюже попытался я разрядить ситуацию.
— И много ты московских выездных физиков на пенсии в деревне встречал? — язвительно спросила баба Аня.

Ответить я не успел. Снова включился стробоскоп, и мы вернулись домой. В милую, родную Зону, где все так знакомо…

— Господи! — выдохнул я. — Ничего себе прогулочка.

Открылась дверь из комнаты и на кухню проскользнула Лия, одетая в подчеркнуто простой сарафанчик и тяжелые армейские ботинки. Видок был еще тот.

— Баба Аня, докладываю! Замеры произведены, данные обрабатываются! — весело прокричала она, потом ее взгляд переместился на меня.
— Здрасьте, дядя Игорь! Как дед с бабулей?
— Привет, чучело. Нормально старики твои. — но чучело меня, похоже, не слышало. Оно смотрело на Сережу.
— Ээээээ, познакомьтесь: Сережа, Лия.
— Д-добрый в-вечер — начал вдруг заикаться Сережа.
— Здарсть — неожиданно тихо сказала обычно громогласная Лия.
— Эй молодежь! — начал было я, но тут пребольно получил в бок от бабы Ани.
— Тише ты, оглоед, не видишь, что ли. Любовь у них. Моментальная.

Следующий час прошел довольно сумбурно. Сережа хотел остаться, мы с бабой Аней его довольно активно отговаривали. Лия сидела в сторонке и скромно молчала. Закончилось все тем, что обьявился дед. Высокий, стройный, суровый в застиранной военной форме. В кухне тут-же воцарилась тишина. Он внимательно осмотрел Сережу.

— Ты! Можешь остаться, но предупреждаю — медового месяца у тебя не будет. Равно как выходных, отпуска и прочих каникул. Образование?
— Медицинское неоконченное. Не успел.

Дед молчал, очень сурово глядя на Сережу.

— Я все понимаю, я буду учиться. У меня получится — совсем сбился Сережа.
— И еще. Обидишь Лию — выгоню. ТУДА. — отчеканил дед совершенно неуместную, по моему мнению, фразу. — Согласен?

Сережа судорожно сглотнул, обвел нас всех взглядом (я успел подмигнуть), посмотрел в глаза деду и сказал — Да!

— Отлично — прогрохотал дед, и тут только впервые посмотрел на меня. — А ты — я почувствовал на себе его свинцовый взгляд — Должен идти. Скоро новый переход. Надолго.

Он развернулся, и ушел в комнату.

— Суровый дед! — пробормотал я.
— Я бы это назвала причудливым чувством юмора — подала голос баба Аня.

Я не знал, как подобает себя вести в подобной ситуации, поэтому собрался, ободряюще похлопал по плечу Сережу — учись, студент!

— Подождите! — вскричала вдруг Лия. — У меня же письмо есть для стариков своих! — и упорхнула в комнату.
— Ну что — бодро сказал я, -будем прощатся. Я буду захаживать. Теперь ведь знаю — как!
— А ТУДА попасть не боишься?

Шесть из десяти! Я опустил глаза. — Ну, тогда будем прощатся надолго.

Вошла Лия с конвертом в руке — Передадите?

— Обязательно. — я потрепал ее по голове, забрал конверт — Чао, чучело.
— Досьданья, дядя Игорь!
— И тебе, баба Аня, спасибо за прогулку.
— Не за что, сынок.

— Счастливо оставаться.
— Спокойной плазмы, сынок.

Нет, определенно, уникальная старушенция.

— Пока, студент — протянул руку.
— До свидания, Игорь Палыч — пожал руку.

Никаких глубоких эмоций я, честно говоря, не испытывал. Не в первый раз. Познакомился с людьми. Понравились они тебе. Попрощался с людьми. На весь цикл пару часов. Может это и к лучшему. Привыкать не успеваешь. Я повернулся к двери и открыл замок.

— Эй, милок, погоди — сзади на плечу легла рука бабы Ани.

Я повернулся. Она мне протягивала приснопамятную кружку.

— Вот, возьми. Не гоже сталкеру без хабара возвращаться.
— Спасибо, бабушка. И прощайте.

Я вышел на опушку и глубоко вздохнул. Посмотрел на счётчик Гейгера — обычный, периферийный фон. Спрятал в сумку кружку, достал пушку — всё-таки в Зоне, пусть и на периферии и медленно пошел к выходу из оврага. Надо зайти к Арсену, пусть посмотрит кружку. А потом к старому Ицхаку — нам есть о чем с ним поговорить. И еще что-то придумать про исчезнувшего Серёжу. Эх! Надо было с него записку вытребовать … а может и не надо было. Все равно выкручиваться. Да и про погранцов не надо забывать, а то совсем раскис…

Я вышел из Саргасс, и только потом обернулся.

Автор Сергей Кузьмин
28 февраля 2003 года

Жизнь прекрасна

— Есть новые патроны к «Калашу», Дед привез. Уж не знаю, где их клепают... Помнишь пули такие были — «Дум-дум»? Их еще после первой мировой войны запретили, потому что такая пулька могла легко оторвать ногу... или голову...
— Ты мне байки не рассказывай, не ребенок чай... Сколько стоят?
— 50 р. — рожок. Там пуля — из какого-то сплава, безоболочечная, так что цена подходящая.
— А с головой у тебя все хорошо?
— 40 — минимум. Эти хреновины есть только у меня, тем более учти, что к твоему 47-му «Калашу» бывают патроны только здесь. Больше ими никто не пользуется и не продает, по-моему. Тебе надо со мной торговаться? Я ведь и обидится могу...
— Не забывай, что и ты зависишь и от меня — то, что я таскаю тебе, никто больше не добывает.
— ОК. 120 р. за три рожка. Есть еще такие же патроны к ПМ.
— ПМ — гавно. У меня уже как неделю «Пернач». Все остальные «пукалки» я продал.
— А какой там патрон?
— Я уж не знаю, какой был в оригинале, у меня немного переделанный... В общем, тоже 7,62. Но по форме очень похожи на патроны для «Нагана» — они, кстати, тоже подходят.
— Может и мои подойдут?
— Давай попробуем...

Такие диалоги происходят раз в две недели, иногда чаще — все сильно зависит от моей удачливости. Вот и сейчас, поговорив с торговцем по имени Димитрий, с которым я сотрудничаю около семи месяцев, я сижу в пустом доме на голом матрасе. Вокруг разбросано оружие, разные хитрые приборы, обрывки упаковки сухпайков, обломки разных вещей, которые я вынес на этот раз. Мне предстоит обработка в специальной машине, чтобы снять остатки излучения с моей экипировки и с меня самого, ужин с настоящей едой, ночь относительно спокойного сна и долгий путь днем. Выброс будет сегодня ночью, а я обязан забрать из эпицентра некоторые предметы, которые я там оставил.

Напрашивается естественный вопрос — а как я узнаю, где будет выброс на этот раз? Ответ прост: с помощью специального прибора, который я снял с трупа. Удивляться тут нечему, я убил своего коллегу, сталкера. Мы дрались с ним на ножах. Я оказался сильней. Из-за чего дрались? Волей судьбы (или Зоны) я «поработал» на территории одной из группировок и забрал их «товар», не зная того, что он кому-то принадлежит. Прибор — да я и не узнал бы, что это прибор...обычный радиоприемник. Который в некоторых местах начинает издавать странные наборы звуков. Именно наборы и именно странные. Нечеловеческие. У убитого мной «фрилансера» была с собой бумажка с расшифровками этих звуков. Оказалось, что там, где должен произойти выброс, раздаются одни звуки, где поблизости есть что-либо мутировавшее -другие, где территория может стать аномальной — третьи. По-моему, кроме как у меня, такого прибора больше ни у кого нет, как определил Дима, его примерная стоимость — около 500.000 рублей. Именно столько заплатили бы военные и ученые, чтобы завладеть им. Хотя...им проще убить меня и забрать прибор с трупа, как это сделал я.

Надеюсь, Дима ничего и никому об этом не расскажет. Мы с ним повязаны, поскольку те задания, которые я выполняю для него, караются сейчас смертной казнью. Для организатора — то есть для Димы.

Для меня — пожизненное заключение. Или работа на армию в зоне, в качестве компенсации. На сленге это значит «под прессом».

Димитрий тоже раньше был сталкером. Потом у него были проблемы с военными и из сталкеров пришлось переквалифицироваться в продавцы. Я для него — отличная машина для выполнения нереализованных сталкерских идей. Вот например, сейчас мы делаем наркотики... Вернее, совершенные наркотики. Дима достает аспирин (который сейчас уже не производится) у своих знакомых, я определяю точку выброса и недалеко от эпицентра (в эпицентре шумит сильнее всего) прячу несколько упаковок таблеток. Через десять часов после выброса, когда в этом месте уже можно относительно безопасно передвигаться в «тяжелом» противорадиационном костюме, я забираю таблетки. Дима реализует. Он забирает себе большую часть и я согласен с этим — мне хватит и 30 процентов от этой суммы. Я рискую свободой, а он — головой.

Почему аспирин? Это догадка Димитрия. Ему в голову пришла идея таскать в зоны выбросов всякую хреновину, чтобы выяснить, какими качествами она будет обладать после облучения. У него в запасниках много всякого добра. Эх, пошарить бы там... Но для этого Димитрия придется убить. Я не могу этого сделать.

Пока не могу...

То, что получается из обыкновенного аспирина — очень странный наркотик. Да и наркотик ли? Чувства обретают остроту, можно отдавать приказы мутировавшим... И людям. Поэтому на большой земле эта штука так ценится. Кроме аспирина я таскал в эпицентры туда еще много всяких лекарств, но пока другие эффекты не изучены. Единственное, старые капли от насморка обратились в сильнейший стимулятор.

Опыт Димитрия был мне необходим и при выборе экипировки. Я и сам был военным, не раз и не два пользовался оружием не на полигонах, однако здесь все немножко по-другому. Мутировавшие — не люди и Зона — не поля боя. Стандартная армейская тактика здесь не действует. Только опыт и советы бывалых.

Например, странно смотреть на молодых, которые только вступают в артели или, что еще страшней, пытаются действовать в одиночку, как я. Идет, красавец с пулеметом... Крысы пулемета не боятся. А в закрытых помещениях, где их больше всего, с пулеметом много не навоюешь. Они же вцепляются в ноги, валят, а потом самые крупные и сильные вцепляются в лицо и горло... Самым сильным достаются самые сладкие куски. А пулемет с крутящимся стволом будет лежать рядом и ствол будет вертеться, пока не разрядится аккумулятор... Или пока кто нибудь не набредет на обглоданный скелет в обрывках одежды и нетронутых сапогах (крысы не жрут сапоги). Смешно наблюдать, как молодые уходят на «зачистку» с одними лишь АК-74... Стреляют в зомби, пули прошивают их насквозь, но трупы не останавливаются. Лишь вздрагивают, словно содрогаются в рыданиях... А потом оказываются рядом, валят на землю и начинают рвать... Эх, сколько потом этих самых АК-74 окровавленных с погнутыми стволами по домам валяется... А вокруг кровь и куски... Бред.

Уже скоро выходить. После сна и обработки в специальной машине тело воняет какой-то химией, но это вынужденная мера и совершенно необходимая. Иногда счетчик радиации показывает не истинное число мкр/час. Многие погибают от этого, не пройдя обработки после очередной вылазки.

Одежда — стандартный камуфляж, высокие ботинки с защитой от огня, шипов, воды и пр. Лёгкий армейский бронежилет, повязка из кевлара на шею (крысам привет!), маска, очки хамелеоны. «Разгрузка» вперёд, рюкзак назад. В нём еда, приборы, спальный мешок, контейнеры для артефактов (они сильно «фонят»), фонарь, патроны россыпью в непромокаемом мешке, комплект для чистки оружия и еще много разных интересных штучек. Естественно, аптечка. «Пернач» — в кобуру, в неё же отправляются пять запасных обойм, каждая по двадцать патронов.

«Бластер» заслуживает особого рассказа. АК-47 я нашел в сейфе одного из зданий почти в самом центре зоны. Видимо, это был какой-то бандитский схрон. У старого доброго «сорок седьмого» был отломан приклад, не было магазина и некоторых запчастей. Но, тем не менее, я принес его Димитрию. И за некоторую сумму он сделал мне «бластер». Это значит: ствол от румынского варианта АК-47, который немного длинней стандартного, складывающийся приклад, вместо гранатомета под цевьем — дробовик без приклада (модели я не помню). Есть два типа прицелов к нему: ПСО-1 и ночного видения иностранного производства, крепления Димитрий доработал. К стволу можно прикрепить фонарь или лазерный целеуказатель — и то и другое очень хорошо для действий в ночное время.

«Бластер», конечно, штука тяжелая, но очень эффективная. Тяжелая пуля со специальным покрытием (не то что 5,45) на тысяче пробивает любые заросли, можно стрелять по противнику сквозь двери, железо, проламывать бронежилеты. Я обычно ношу с собой три магазина, заряженные разными видами пуль: в одном снайперские (с покрытием), в другом бронебойно-зажигательные (полезная вещь, когда нужно поджечь что-нибудь... или кого-нибудь) в другом обычные... На этот раз вместо обычных я беру безоболочечные. Обычно я скрепляю два-три магазина с разными боеприпасами, чтобы быстро выбирать нужный тип.

Для дробовика у меня есть два вида боеприпасов: картечь и мелко нарезанные стальные прутья (изобретение Димитрия, как он говорит — на самом деле об этом знает каждый ребенок). Дробовик мне заменяет пистолет-пулемет, который так любят молодые... Если на вас бежит много крыс, то есть два выхода. Либо стрельнуть себе в рот, либо стрельнуть из дробовика в них. Они боятся шума, маленькие сволочи. Плюс один выстрел из импровизированного «подствольника» может при хорошем раскладе выбить сразу десяток наступающих, тогда как из пистолета-пулемета попасть в небольшую цель, даже если она близко, довольно сложно.

Есть у меня и гранатомет — обычный ГП-30 с пистолетной рукояткой... Набор гранат для него в подсумке — зажигательные, осколочные, кумулятивные (чтобы взламывать сейфы), дымовые. Есть и ручные гранаты, в основном осколочные Ф-1 и зажигательные — коктейль Молотова на новый лад.

Впрочем, я уже готов к очередной охоте. На дворе Димитрий расчехляет мой УАЗ, я сажусь за руль, мы прощаемся.

— Удачи!
— Тебе тоже!

Я заночевал на крыше полуразрушенной пятиэтажки, перед этим забаррикадировав разным хламом вход. Костра разводить не стал, поел мяса из саморазогревающейся упаковки. Залез в спальный мешок. Естественно, не раздеваясь.

Темнота. И пустота, несмотря на то, что многие говорят: «Зона кипит жизнью». Зона кипит мертвой жизнью. Мертвыми людьми, такими же, как я. Что там осталось в моей душе? Армейские воспоминания? Злость на людей, которые повинны в том, что появилась Зона? Тут ведь жили мои родители... Судя по всему, от села не осталось даже пепла. Не осталось ничего. Никому не хочу мстить. Буду собирать предметы, вести видеозаписи и сплавлять их на первый канал, возить сюда туристов отстреливать зомби (это новый тип заработка), за деньги учить молодых... Тут моя родина. Была и есть. Хотя, конечно, здесь сложно жить. Все не такое. В траве в некоторых местах путаются ноги, в черных лесах спят вечным сном в берлогах живые странные медведи — спят, словно ждут чего-то, в некоторых местах я натыкался на дома, целиком оплетенные паутиной. Странной паутиной, твердой. Ночь в зоне — это тишина. Но тишина обманчивая. Например, я беру ночной прицел и осматриваю окрестности...

...И вижу что к моему дому движется волна крыс. Тихо. Аккуратно. Со всех сторон. В крысином море видны волны — это крысиные короли — они управляют всеми своими солдатами. Вот с них и начнем. «Ночник» прикрепляю к автомату, вставляю магазин со снайперскими патронами, регулятор огня — на одиночный, затворную раму резко назад...

Поехали! Ночь перестает быть тихой. Вдали раздается вой. Внутри разрастается страх, потому что крысиное море уже очень близко.

Они бегут по этажам, подгоняемые чьей-то волей. Прыгают друг на друга, выстраивая лестницы. Их много. Они пролезают в щели. И их практически невозможно остановить.

Когда море влилось в первые этажи море я понимаю, что у меня есть одна дорога — в ночь и вниз с крыши, иначе кто-то найдет здесь мою прекрасную амуницию и обглоданные кости. Я быстро собрался, закрепил кошку и, как паук на паутине, съехал вниз, к машине. УАЗ завелся с первого раза, и я рванул прочь. Мне еще придется тратить «зажигалки» на врагов посерьезнее.

«Схваток необходимо избегать» — так я сам учил одного будущего сталкера. Конечно, когда положение безвыходно, все вокруг должно разлететься на куски и стать еще мертвее, чем есть. Но когда этого можно избежать — надо рвать когти.

Карта зоны — вещь необходимая в домашнем хозяйстве. Конечно, все данные, нанесенные на нее, довольно относительны. После выбросов в эпицентрах меняется ландшафт, стаи крыс, собак и прочей нечисти постоянно мигрируют, армейские блок-посты тоже переезжают с места на место. Карту постоянно необходимо обновлять. Кстати, GPRS в зоне не действует, несмотря на все потуги местных самоучек. Я сейчас медленно, но верно приближаюсь к выбросу, постоянно сверяясь с разными ориентирами. По шоссе лучше не ездить — есть опасность наткнуться на засаду. На дороге через сто — двести метров стоят «поплавки» — мертвецы, при приближении машины он бежит на нее. Если его коснуться, мертвяк подает сигнал тревоги своим товарищам, и они со всей округи сбегаются к этому участку шоссе. Хорошо, если удастся быстро обнаружить и убить контролера, при условии, что он затаился где-нибудь неподалеку (а не за два километра в подвале разрушенного дома). Тогда зомби валятся, как снопы, словно из них разом выдергивают кости.

Уже светает. Красный рассвет. Стаи ворон над лесом. Выстрелы где-то далеко. Лай собак. А в двухстах метрах от меня — совершенно другой мир, словно чьей-то черной рукой проведена незримая граница.

Выброс — это не только радиация. В последнее время это еще и непонятное излучение, от которого появляются неизвестные аномалии, странный запах и странные звуки. Я маскирую машину, надеваю тяжелый скафандр, беру камеру и ухожу. Из оружия я могу взять с собой только автомат — со всем остальным снаряжением мне далеко не уйти.

Таблетки уже лежат в нагрудном кармане. Отснятые две кассеты с «приятными» видами лежат в специальном контейнере.

Как это было? Очень непонятно. Впереди, метрах в пятидесяти у меня, виднелось дерево. А на нем... Какие-то непонятные ошметки. Словно вокруг голых черных веток великан накрутилкакие-то буро-зеленые жилы. Они не пульсировали, просто мотались на легком ветерке, некоторые впились в землю. Но идти туда не хотелось, поскольку такое я видел впервые. Конечно, придется давать крюка, но лучше обойти. Велик соблазн пальнуть в эту пакость... Этакое мальчишеское удовольствие... АК с плеча, снять с предохранителя, аккуратно сделать один одиночные выстрел в самую толстую жилу... Пуля оторвала ее и она, смачно хлюпнув, целиком свалилась с дерева. И тут же начала двигаться в землю, как червь в нору — миг, и она ушла целиком. А в следующий миг что-то подняло меня в воздух, свернулось вокруг талии. Широко замахнувшись, жила отбросила меня подальше и я мячиком покатился по земле. Хорошо, что тяжелый костюм очень тяжело повредить, а еще сложнее в нем заработать синяк. Жила не делала больше попыток напасть на меня, она поводила оборванным концом в воздухе, словно принюхиваясь, нырнула в землю, вынырнула возле дерева и быстро забралась наверх.

Что ж, еще один странный типаж. Хорошо, что относительно безобидный. Жаль, пленка кончилась, такая запись стоит пару тысяч. Я без приключений добрался до автомобиля, с удовольствием снял костюм, поел, собрался и выехал обратно. Еще один день, еще один день и приключение в зоне…

***

...- Представляешь, вчера нашел настоящий АК-47! С длинным стволом, с дробовиком рядом с УАЗом сгоревшим валялся. Там еще труп был и сквозь него пакость какая-то зеленая ползала. Пришлось все сжечь. А автомат грамотный, там пули безоболочечные...

Автор SchyzoManiac
28 февраля 2003 года

Одинокий Волк

Серая тень грациозно скользнула в быстром и смертоносном прыжке из густой тьмы под деревом. Контролер упал, сбитый с ног тяжестью тела. Глухое рычание, хрусть кости и предсмертный шелест контролера. Из его прокушеного горла рекой текла кровь или то, что когда то ей было. В темноте грозно и безжалостно сверкнули глаза хищника. Блеснули белые клыки и раздался победный вой. Тихий шелест и он уже растворился во мраке ночи.

Сегодня ему повезло. Эта тварь на двух ногах не заметила его, притаившегося в темноте и все получилось проще, чем всегда. Не заметила и погибла. Как и многие другие твари, что во множестве ходили по их территории. В желтых глазах волка светилась ненависть. Да, он ненавидел их всех, всех этих тварей, крыс, мерзких двуногих, ползающих по деревьям и под землей, их мертвую стаю, что ходит с ними рядом, голых псов. Он ненавидел их всех! И он старался убивать их где только мог. Сегодняшнюю тварь он выслеживал уже давно, шел за ним по пятам. Эти твари обычно чуяли его, так же как он чуял все те места, что несли смерть. Бледнокожие очень осторожны и убивать их стоит во время охоты, когда они следят за своей мертвой стаей. О мертвецов он не пачкался-он не притрагивался к падали даже во время голода. Он волк-гордый хищник, а не голый пес со свалки.

Быстрый-наверное так можно было определить то имя, что он носил-осторожно, но быстро возвращался к лежбищу. Он всегда ходил на охоту один. Он всегда был один, только в период спаривания находил себе подругу. Да и мало осталось его сородичей в окрестностях-после Яркого Света появились эти твари и все, кто жил в этих лесах стали уходить. Остались немногие. Остался и он, после того как его выводок и подругу разорвали голые псы, пока он охотился. Он выследил их и убил. Всю стаю. По одному. А потом остался, чтобы продолжать очищать свой дом от этой грязи.

Кроме волков не ушли еще и те, кто звался людьми-они частенько появлялись здесь по одному или группами, постоянно что выискивая. Они тоже уничтожали этих тварей из палок, с которыми раньше охотились на волков. Поэтому быстрый их не трогал, но и не показывался им на глаза тоже.

Из-за густых облаков выглянула луна, подул легкий ветерок, неся запах осеннего леса. Быстрый остановился и стал прислушиваться. Потом потянул воздух. Ветер нес запах человека псов. Глаза сверкнули и волк потрусил в сторону, от куда ветер нес запах. Волк был очень любопытен и часто наблюдал за людьми, а псов старался уничтожать везде. Вскоре послышались хлопки, которые извергает палка человека, неся смерть тому, на кого она была направлена, и визг, лай псов. Волк выглянул из кустов.

К стволу могучего дуба прислонился спиной человек, а к нему со всех сторон подходили псы. В стае их было около дюжины, а до встречи с человеком явно было больше-несколько тел этих тварей. В руках человека блестел нож, а на второй был намотан плащ. Человек был слаб и долго не протянет-волк видел это так же как и псы. И вот один пес бросился человека, стараясь достать до горла-человек закрылся рукой с плащем и ударил ножом снизу вверх, распарывая брюхо пса от горла до паха. Раздался визг и тело дергаясь в конвульсиях упало к ногам человека. Псы подходили ближе. Волк вспомнил своих щенков. И то, что с ними сделали псы.