*Название главы - "Перед лицом опасности".

**Входит в ряд глав, посвященных наемникам и их внутреннему устройству. 

***

Время замерло на несколько мгновений, после чего возобновило свой ход. И Агата, медленно закрыв голубые глаза, четко проговорила страшную для себя правду, приняв решение:
— Хорошо… Это Припять. Я не знаю адрес… Только образ сидит в моей голове. У-уберите…

— А вот этому я верю. Ты не из тех, кто, брошенный в воду, жабры отращивает,
милашка. Совсем не из тех, — Тиран убрал нож от порезанного горла девушки, и она схватилась за него, пальцами принявшись стягивать расползшуюся плоть. Сердце колотилось в ее груди. — Хотя… Кажется, именно о тебе я слышал. Слуковская, говоришь?.. Мои ребята поговаривали о том, что одна красавица-ученая будет пострашнее меня. Но что я вижу? И не красавица ты, и не такая, какой тебя описывали. А просто трусливая дрянь, которых здесь с сотню наберётся!

Лезвие в его руке пришло в ход и воткнулось в щель в стене рядом с головой светловолосой. И тогда наемник и правда понял, что с ней что-то не так. Его ледяные глаза в одно мгновение приобрели изучающий вид, вперив свой взгляд в бледное лицо девушки.

Ученая и бровью не повела, неподвижно стоя, вцепившись в свою тощую шею, с которой бурым ручейком текла кровь. Ответный взгляд ее был направлен в лицо Глухаря, что смотрел на Агату в ответ. Едва заметно дергалась щека сталкера.

Спустя мгновение Агата улыбнулась и наконец глянула на Тирана, едва слышно прошептав:
— Мне… бинты бы пригодились.

Сердце ее вырывалось из груди, в горле бился страх, но моральных сил ужаться в стену или выразить свою панику у девушки не было. Она медленно закрыла рот, после чего покачнулась — и упала, погружаясь в столь ненавистную и любимую тьму.

Лил дождь. Было очень холодно. Кутаясь в старую куртку, ученая брела по улице, держа в левой руке пистолет. За ней шел Кирилл, вцепившийся в ствол автомата. Замыкал процессию Рома, поигрывавший дробовиком.

— Выбрались… в отпуск, — усмехнулся Анисьев, резко глянув в сторону громкого писка и облегченно выдохнув:
— Тушкан. Здесь их дофига, но полезть не должны. Тащитесь скорее. Узнаешь эти улочки, а? — спросил он у Агаты, но девушка только отрицательно помотала головой.

— Я здесь точно не была. Хотя… Кажется, у мамы была фотография. И дома были похожи. Сейчас, я, кажется, поняла, куда идти.

Рома тащился за ними, то и дело боязливо вздрагивая. Троица завернула за угол и, открыв дверь в один из подъездов, что был увит жгучим пухом, направилась наверх. Первый этаж, второй… На третьем и находилась заветная дверь.

Рымша толкнул ее плечом, и она с легкостью открылась. Судя по скрипу петель, никто их не смазывал уже очень давно. Изнутри квартира была покрыта пылью, что толстым слоем лежала абсолютно на всем. На деревянных стульях, на таких же полках, на плюшевом медведе в углу.

Кирилл быстро прошелся по квартире, распахивая каждую из дверей. На несколько мгновений он замер у одного из проемов, после чего закрыл комнату.

— Заглянешь туда как-нибудь потом, — он оперся спиной о стену рядом с ней, смотря на оглядывающуюся по сторонам Агату. — В следующий раз.

— Почему?

— Там сейчас аномалия. Весь потолок обвит. Сунешься — лицо обожжет, и даже я не соберу, — равнодушно ответил Анисьев.

У него было красивое лицо с тонкими чертами и хвост, собранный из русых волос. Темные зеленые глаза, орлиный нос, бледная кожа нездорового оттенка. Он тоже был сыном людей, облучившихся во время взрыва. И потому медленно умирал.

«Я ему не верю. Он что-то увидел. Но… наверное, мне и правда не стоит об этом знать. До поры. Я все равно сюда еще вернусь, чует мое сердце».

— Поняла… Хех, никогда не думала, что и правда окажусь здесь, — Агата пальцами стерла остатки пыли с некогда бывшей белоснежной салфетки, украшавшей комод. — Ладно, времени у нас нет. Дай сюда.

Она забрала у Кирилла препарат, после чего наклонилась к старому креслу и, чуть отодвинув его от стены, вспорола его обивку карманным ножом, сунув запечатанную колбочку внутрь.

— Если что-то случится, а я чую, что что-то случится — моя доза будет здесь. Меня все равно съедает изнутри, к сожалению. Вшитое обезболивающее не помогает, придется увеличить дозу.

— Ты умрешь. У тебя пара месяцев осталась, — Агата посмотрела на Рому, что все это время держал в руках старую, черно-белую фотографию в деревянной рамке.

— Знаешь, а у тебя красивая бабушка была, — глухо произнес он, перебив ученую, и светловолосая невольно улыбнулась, на мгновение позабыв обо всем.

«И ведь только ради этого я сюда на самом деле пришла. Чтобы увидеть ее. Мама мне рассказывала, что она была доброй. Очень доброй женщиной».

Голова Агаты раскалывалась, но тьма не отступала, а наоборот, сжимала свои тиски на ее сознании. Мир менялся. Все больше искажался, выплескивая в ее голову плохо связанные моменты, вырванные из прошлого девушки.

Она шла по улице, чуть пошатываясь. Была поздняя осень, лил дождь, но зонта у Слуковской (а в замужестве Нарбут) не было. Длинные волосы были заплетены в совсем растрепавшуюся косу.

Ей было дурно. К горлу то и дело подкатывала тошнота. Хотелось уйти как можно дальше от дома, от семьи… Хотя какой семьи? От силы полчаса назад Агата своими руками нанесла с десяток ножевых ранений под сердце и по горлу своему мужу.

— Все равно я… хотела… развестись… — глухо прошептала она какому-то прохожему, и он невольно отшатнулся от нее, ускорив шаг. Светловолосая даже не повернула своей головы, застыв посреди улицы, закрыв ладонями свое лицо.

Она выбежала из квартиры в одной футболке, домашних штанах и тапочках и теперь шла в таком виде по лужам, не зная, куда можно податься.

Через несколько часов ей уже нужно было ехать на занятия, но сил на это не было. Ничего не было. Агата была разбита. Опустившись на край какой-то скамейки спустя половину города, она поджала ноги и застыла, бессильно уронив руки на колени. Под ногтями запеклась чужая кровь. Сердце кололо.

— Все потеряно… Что я наделала?.. — спросила она у самой себя едва слышно, после чего снова залилась слезами.

«Мне было так плохо… Но я же видела, как он ко мне относился. Видела. Это словно бы не моя жизнь. Сколько мне лет? Кто я, черт возьми?»

— С днем рождения! Наверное, грустно встречать свой двадцать четвертый праздник в Зоне, но… С праздником! — Рома улыбнулся ей, после чего крепко обнял Агату, и она невольно заключила его в объятия в ответ.

Странный артефакт, похожий на искореженный цветок, парень преподнес ей в качестве подарка, заключив его в прозрачный контейнер. Лепестки его слабо шевелились, словно живые.

— Спасибо, Рымша! — девушка улыбнулась, повертев в руках презент.

«Интересно… Сколько он за него заплатил? В свое время это покупали за огромные деньги!»

— Праздновать особо нечем. Ну, могу лапши заварить быстрорастворимой. Или шашлычком угостить, — ученая убрала подарок в стол, все еще глупо улыбаясь, словно маленький ребенок. — Ты меня удивил… Здесь же никто не празднует.

— Всем не до этого знаю. Но… почему бы тебя не порадовать?

Перед глазами Агаты внезапно выплыл, заменив собой воспоминание, его искореженный, разорванный химерой труп — и она с криком очнулась.

— Ты чего воешь? — послышался незнакомый голос, и девушка, вцепившись себе в разрывающуюся от боли левую половину груди, рывком села, стиснув зубы. — Эй, я тебя спрашиваю, подружка!

— Да помолчи! — прошипела она едва слышно, несколько раз тряхнув головой. Рома все еще не выходил из ее головы. Вернее, то, что от него осталось.

Спустя мгновение картинка переменилась. Теперь Агата видела Анисьева. Бледный, с ввалившимися щеками, он сам ушел на смерть, понимая, что обезболивающие не могут замедлить ход его болезни.

«Почему тогда я вспомнила другое? Мне казалось, что он зашил в себя ампулу… Это была просто не та ампула. Теперь все ясно. Но как же так…

Я ведь знала тебя. Не знаю точно, как мы познакомились, но ты ведь и правда был моим другом».

— Агата! В себя приди! — что-то схватило ее за запястья, и светловолосая наконец очнулась, увидев прямо перед своим лицом перекошенную физиономию Глухаря. — Если жить, дрянь, хочешь!

— Хочу, — наконец, ответила она, и мужчина тут же отстранился.

— Вот и славно. Ты куда улетела? — спросил он, присев напротив нее, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне. Ученая, как выяснилось, лежала на матрасе на полу.

«Почти так же было в мою первую встречу с Болотным Доктором».

— Я вспомнила. Столько всего… — девушка резким движением схватила наемника за руки, после чего прошептала:
— Припять… Дом, увитый жгучим пухом. Я сдохну там. Только выполни свою часть уговора.

— Адрес?

— Дай КПК, — ученая выхватила у него из рук странный гаджет, после чего, с трудом отыскав центр города, обвела серым кружком один из домов, там же подписав: «Третий этаж. Дверь открыта».

— А с чего бы я должен тебе верить? — усмехнулся Глухарь, но Агата даже не стала его слушать, отвернув от мужчины лицо.

— Тиран бы подтвердил. Я просто хочу выздороветь. Мне… мне уже без разницы, что будет с препаратом! Все, что было до амнезии — такая чужая жизнь, что… что я не хочу иметь к ней никакого отношения, — голос ученой сошел в тихий, мрачный шепот, а сама она мелко затряслась.

«Ты только поверь мне. Я уже знаю, что делать».

— Если ты меня обманула — я тебе сердце вырву, — с равнодушной улыбкой заключил мужчина, и девушка медленно кивнула, после чего едва слышно спросила:
— У тебя есть что-нибудь из еды? Желудок уже сводит.

— Подыщу чего-нибудь, — пожал плечами он, скрывшись за дверью.

Только теперь Агата заметила, что все это время с ними в помещении находился еще один наемник, что через оптический прицел снайперской винтовки наблюдал за обстановкой на улице. Спустив курок, он прикончил какого-то сталкера, что попытался подойти к стройке.

— Он же даже не к вам шел… — ученая оперлась о доски, вглядываясь в просветы между ними. На земле валялись трупы тушканчиков и мертвый парень, с чьей головы слетел капюшон.

— Пусть боятся, — ответил глухим голосом наемник, и Агату передернуло.

Они задержались на базе почти что на неделю. Все это время девушка лечила свои раны, пила валерьянку, найденную Глухарем где-то вне базы, и слушала байки наемников, которые после смены караула становились чуть общительнее.

За свою ее, конечно же, не считали. Но вся группировка, расположившаяся на стройке, прекрасно понимала, что ученая в любом случае умрет. А потому, она относительно свободно гуляла по зданию, стараясь как можно реже пересекаться с Тираном.

Как-то отыскав разбитое окно, с которого кто-то сорвал доски, Агата выглянула из него, увидев и обратную сторону Дикой территории. Заброшенные здания, поваленные деревья, перевернутые машины… И странные существа, бродящие среди всей этой красоты на четвереньках.

На головах их были противогазы, трубками которых мутанты припадали к земле, то и дело задирая голову.

— Боже… — девушка не успела закрыть свой рот ладонями, увидев распахнутые спины порождений Зоны с торчащими позвоночниками, и одно из существ повернуло свое закрытое лицо в ее сторону, издав такой крик, что ученая отшатнулась назад. — Что это?..

Мутант ринулся к зданию, не вставая с четверенек, после чего на секунду прижался к земле — и прыгнул вперед, чудом не уцепившись растопыренными пальцами за подоконник. Снова взвыв, он повторил свой прыжок. И еще один его собрат ринулся на помощь, принявшись кидаться на стену, чтобы добраться до Агаты.

— А это снорки. Что, не нравятся? — уже знакомый ледяной голос послышался сзади, но светловолосая, ошарашенная увиденным, только смотрела вниз, пока Тиран, обойдя ее, не подтащил девушку за руку обратно к окну и за шкирку не наклонил, заставив любоваться на прыгающих на них мутантов.

Одна из ладоней, увенчанная сгнившими ногтями, скользнула у Агаты прямо перед лицом, и она все же взвизгнула:
— Я не хочу на них смотреть!

— А кто хочет? — хмыкнул наемник, в то же мгновение выпустив в заоравших от боли мутантов с десяток патронов. В каждого. — Все, успокоилась?

— А…ага… — протянула девушка в ответ — и сползла вниз, рухнув на колени, даром что воротник ее мужчина отпустил.