"Вот не будешь слушаться, прилетят всадники и заберут тебя!" 

"Мама, а откуда берутся всадники? - Они вырастают из непослушных детей, которых взрослые всадники забирают к себе за плохое поведение."

(страшилки для непослушных детей Плато).

 

 

Лех.

 

   День клонился к вечеру. Тёплый ветер, пахнущий пылью и горячим камнем, гнал по улочке большие - до локтя в диаметре - шары перекати-плато. Странные эти переплетения погромыхивали коробочками с созревшими семенами внутри и поскрипывали о твердокаменную землю длинными, стальной твёрдости, колючками. 

   Лех, сидевший на пороге родительской хижины, проводил ажурный шар взглядом и продолжил плести куколку из жёсткой, белёсой травы. В иное время он, скорее всего, догнал бы шар и разобрал - иглы перекати-плато не уступали по прочности железным и их охотно выменивали на что-нибудь полезное соседки, промышляющие шитьём. Но сейчас, уморившись за день, мальчик отвернулся и продолжил своё занятие. Напротив него на корточках сидела Ланка, глазастая, голенастая девчушка лет 6-7 и преданно смотрела в руки старшего друга, наблюдая, как из простого пучка соломы постепенно получается куколка с руками, ногами и головой, и даже с парой смешных, коротких косичек. Прикрепив на лицо куклы глаза и нос из семян всё того же перекати-плато, Лех отдал готовую игрушку подружке. Та, благодарно взглянув на него, примостилась рядышком на порожке и принялась наряжать новую куколку в обрывки разноцветных тряпочек, которых вечно полны карманы у всех девчонок. Мать Ланки, косо глянув на детей, неспеша прошествовала домой с охапкой сухой травы для скотины. Она не одобряла этой странной дружбы дочери с пареньком почти вдвое старшим по возрасту. И сам Лех этот довольно странный. Хотя, надо признать, для своего возраста мастеровитый и польза от него общине очевидна... Но это и странно - уметь в 12 лет то, что по силам лишь взрослому мужу. Есть в этом какая-то неправильность. Но, кто знает, вдруг вырастет из него новый Старейшина? Женщина отмахнулась от назойливой мысли и шагнула в сумрачный сарай.

   Пронзительный, полный ужаса крик зародился где-то на окраине селения, заметался по узким, пыльным улочкам между низких хижин и постепенно оформился в одно слово - ВСАДНИК!!!

   Немногочисленные люди метались по улочкам, заскакивали в хижины, захлопывали хлипкие двери... Ланка рванулась к дому, у двери оглянулась - Лех всё так же невозмутимо сидел на порожке. В ту же секунду мать втащила её в сенцы и резко захлопнула дверь, кинув злобный взгляд на спокойно сидящего мальчика. Большая крылатая тень накрыла улочку и скользнула к круглой площади в центре селения. Ветер от взмахов мощных крыльев взволновал и погнал пыль. Проводив взглядом исполинскую летящую фигуру, Лех поднялся, отряхнул большие, жёсткие ладони о домотканные порты и неспеша побрёл следом.

   Нельзя сказать, что Лех совсем уж не боялся. Но в их семье почему-то было не принято пугать детей загадочными всадниками - укротителями летающих Гарпий, в то время как у других одно лишь упоминание о них вызывало сильную панику. Солнце уже почти закатилось за край Плато, подсвечивая снизу последними лучами. И Гарпий, свернувшийся клубком в центре площади, в их свете казался совсем чёрным. Спешившийся всадник стоял рядом, поглаживая голову чудовища, словно это был гигантский домашний крыс, и осматривался по сторонам.

   Лех остановился в тени ближайшей хижины - негоже отроку лезть вперёд Старейшины. А в том, что Старейшина придёт, парень не сомневался - не каждый день на голову селению валится такое. И не ошибся - не успели тени сдвинуться и на пару пальцев, как из ближайшей улочки раздалось дробное постукивание клюки и показался Старейшина в сопровождении пары воев-искателей. Один из них зыркнул в сторону мальчишки и из-под тишка погрозил кулаком, но, признав Леха, махнул рукой. Тем временем Старейшина - крепкий ещё и разумный старец - шагнул к гостю.

   - Мир тебе, всадник! Зачем пожаловал? Мы тебя не звали - прозвучал его голос, за лёгким высокомерием которого прятались нотки неуверенности. В ответ прозвучал молодой и сильный голос:

   - И тебе мир, Старейшина! Прости, что причинили беспокойство вашему селищу, но у нас не было выбора - он обернулся и вновь погладил Гарпия по уродливой голове. - Мы были атакованы дикими и мой питомец нуждается в отдыхе, еде и лечении. Дозволь нам остаться на окраине Плато на пару дней, не более. Нам этого будет достаточно.

   Старейшина задумался. С одной стороны, присутствие всадника принесёт немало беспокойства селению, опять же, Гарпия надо будет кормить, но с другой стороны, ссориться с могущественным и таинственным кланом совсем не хотелось. Да и что такое пара дней? Старейшина кивнул самому себе.

   - Вы можете остаться на дальнем рубеже Плато, - и только потом запоздало подумал, кто же будет носить непрошенным гостям припас. Лех заметил и понял причину смятения, охватившего старика и, обмирая от собственной дерзости, шагнул из тени на площадь.

   - Старейшина! Позволь мне помочь нашим гостям! - голос мальчика предательски срывался, и тем не менее он заставил себя стоять прямо и смотреть твёрдо. Лех ощутил почти физически осязаемую волну облегчения, исходящую от старика и перехватил его взгляд, полный признательности. Да, Старейшина знал, знал, что этот парень не так прост, интуиция никогда не подводила этого мудрого человека - ни тогда, когда он принял в своё селение пришедшую с другого, лежащего за много тысяч локтей отсюда Плато семейную пару, ни тогда, когда селяне нашёптывали ему о странностях этого мальчика... Вот и пригодился он. Старейшина кивнул, дозволяя, и спросил, обращаясь к всаднику - Что нужно твоему Гарпию?

   - Немного. Он ест всё подряд. Но у него повреждена перепонка на крыле, нужна игла, тонкая и прочная нить и главное - горючая жидкость для обработки...

   Старик покачал головой, но спорить и отказываться не решился. Он твёрдо взглянул на пришельца и, указав на Леха, сказал - Он всё принесёт, жди его после заката. Всадник кивнул, похлопал Гарпия по шее, что-то сказал ему и зверь, сложив за спиной перепончатые, как у нетопыря-переростка, крылья, неуклюже затопал рядом со своим хозяином к дальней окраине Плато, прочь от селища.

   

   Лех вышел к окраине уже в полной темноте. Он шёл, покряхтывая под тяжестью плетёного сидора с припасами. Такой короб впору было таскать взрослому мужу, но, несмотря на юные свои годы, мальчик был крепок и силён, пожалуй, он был самым сильным среди отроков и вои-искатели уже поглядывали на него с надеждой. Но был Лех мирным, в драках участия принимать не любил, предпочитая плести соломенных кукол Ланке и прочей селянской мелюзге, за что дети обожали его тем светлым, детским обожанием, только им свойственным, а взрослые не понимали и смотрели косо и осуждающе. Но ему было всё равно. И теперь, сгибаясь под тяжестью сидора, Лех шёл к окраине Плато, туда, куда не ходили даже взрослые с наступлением темноты, туда, где разгоняя темень ночи, мерцал хлипкий костерок всадника.

   Всадник сидел на снятом седле, протянув ноги к костру, опираясь спиной на тёплую тушу Гарпия, и с интересом смотрел на приближающегося мальчика. Лех сгрузил наземь неподъёмный сидор и повёл плечами, распрямляя затёкшую спину. - Позволь мне присесть у твоего очага - произнёс он ритуальную фразу вежливости, после чего, получив утвердительный кивок, опустился у костерка на плоский камень, какими изобиловала поверхность Плато и протянул ладони к огню в знак своих мирных намерений. Он очень устал. 

   Гость с любопытством рассматривал юного селянина. Он привык, что при виде ему подобных люди с криками разбегались и никто, кроме старейшин, не отваживался приблизиться. А этот невысокий, кряжистый не по годам мальчишка сидит себе - и ничего... Молчание явно затягивалось.

   - Ты не боишься? - полуутвердительно-полувопросительно спросил всадник.

   - Нет. А должен? - вдруг дерзко спросил Лех и тут же прикусил было язык, но то ли усталость притупла чувство опасности, то ли уютный костерок придал смелости, но мальчик вдруг понял, что бояться тут нечего.

   - Меня Лех зовут, - простовато представился он, будто говорил с мальчишкой с соседней улицы, - а у тебя имя есть? Как мне к тебе обращаться?

Лёгкая тень набежала на лицо гостя.

   - Стах. Это имя было дано мне при рождении... А его я зову Дар Песков. Ну, или просто - Дар. - Гарпий, услышав своё имя, вытащил голову из-под крыла и уставился глазами-блюдцами на Леха. Тот засунул руку в сидор, вытащил лепёшку из корнеплода, встал и, сам поражаясь собственной смелости, подошёл к лежащему монстру. Отломил кусочек и протянул на раскрытой ладони. Крылатый зверь обнюхал доверчиво протянутую руку, аккуратно снял предложенное угощение и вопросительно взглянул, намекая на продолжение. Неспеша, кусок за куском, Лех скормил ему всю лепёшку, привычным жестом отряхнул руки о штаны, потом медленно протянул руку и осторожно погладил длинную, слегка выпуклую переносицу зверя. Тот вдруг прикрыл - словно втянул во-внутрь глазищи-блюдца и издал носом слабый похрапывающий звук. А потом подался мордой вперёд и толкнул слегка ошалевшего парня под локоть - мол, чего стал? Продолжай! Морда была покрыта словно единым роговым щитком, твёрдым, как кость. Пальцы ощущали неровности и щербинки - следы битв. И ещё - тепло. Зверь был тёплый, как печка и рядом с ним не было необходимости в костре... Лех осторожно отошёл назад и присел на свой камень.

   - А ты не так прост, парень, - с нескрываемым уважением произнёс Стах.

   - Я знаю, - Лех машинально кивнул, всё ещё переживая случившееся, а потом его словно прорвало, - Думаешь, я этого не знаю? Мои родители родом не с этого Плато. Я не знаю, где они жили раньше и что вынудило их уйти, но они долго шли, скрываясь от орд Диких, шли от одного Плато к другому, но везде им отказывали в подъёме. Однажды им пришлось даже пройти поблизости от Чёрных Песков... Маме было очень плохо... А потом они подошли к этому Плато и мне пришла пора появиться на свет. Тогда Старейшина приказал воям поднять их наверх и я родился уже здесь. Но меня всё равно считают чужаком. Думаешь, я не знаю, сколько раз селяне шептали, чтобы он отправил меня вниз, да и всю нашу семью следом, мол, пришлые, мало ли... Но старик почему-то не позволял этого сделать, для чего-то я ему нужен был. Может для того, чтобы вот так принести тебе, всаднику, припас... Я ведь сильный, я знаю, я могу побить любого отрока в селении, но я не хочу этого делать. Вои присматриваются ко мне, ждут, когда я достигну возраста и смогу ходить с ними в поиск... Но я хочу чего-то другого, сам пока не знаю, чего. И ещё, - он доверительно глянул на Стаха, - я никому этого не говорил... Я иногда вижу землю во сне, но не так, будто стою на краю Плато, а будто наблюдаю... оттуда, - парень указал на небо, усыпанное россыпью крупных звёзд, - понимаешь? И вижу землю. И Плато - и наше, и другие, что в тысячах локтей от нас, вижу, как их много и какие они на самом деле маленькие... - он замолчал и взглянул на Стаха. Тот тоже молчал, обдумывая услышанное. И Лех вдруг подумал - странно всё же, почему все его так боятся. Вот же сидит невысокий парень, ненамного выше его самого ростом, а уж в плечах он, Лех, намного шире, даром что мальчишка ещё. И костью лёгкий. И ещё закралась мысль в голову, что ежели бы дошло дело до драки, он легко управился бы с гостем... Но в этот момент Гарпий, словно подслушав такие недостойные мысли, вдруг повернул голову и пристально уставился на мальчишку. - Нет-нет, - тут же в мыслях обругал себя Лех и так же мысленно, глядя на зверя, повторил, - я не обижу твоего... хозяина, хотел было сказать он, но тут же понял, что это не так... друга! И Дар Песков, словно соглашаясь, чуть слышно фыркнул, потушил глаза-блюдца и убрал голову под крыло. Стах сидел и с интересом наблюдал за этим безмолвным диалогом. - А ты ему понравился, - вдруг сказал он.

- Я знаю, - машинально кивнул Лех и вдруг с удивлением спросил, - А с чего ты так решил? - Он не порвал тебя, когда ты приблизился, взял еду из твоих рук, а уж когда полез гладиться, тут и так всё стало ясно. - Запоздалый страх противной щекоткой прошёл по позвоночнику а Гарпий, словно опять подслушав мысли мальчишки, будто в насмешку фыркнул из-под крыла, словно давая понять - да шутит он так! Страх отступил. Лех поднял глаза на посмеивающегося Стаха, ловко забросил в костёр целый шар перекати-плато и под весёлое потрескивание огня попросил, - Расскажи мне о всадниках...

 

 

Стах.

 

   Дети... Много маленьких детей... Кому-то больше года, кому-то два, три и даже пять, а некоторые и ходить ещё толком не умеют, больше ползают... Дети сыты, за ними хорошо ухаживают, их хорошо кормят, а днём они много играют... На большой, огороженной площадке, на две, а местами и на три ладони засыпанной Чёрным песком... Дети малы, они радостно возятся и играют в песке и не понимают, что лишь один из десятка, а то и из полутора десятков проживёт ближайший месяц... Дети не страдают. Они просто слабеют, много спят, перестают есть а в одно утро просто не просыпаются...

   Тех, кто выживет в течении месяца, переводят на другую площадку и они продолжают там играть и радоваться жизни. Уровень смертности тут ниже, но всё же год переживают далеко не все. А те, кто переживают, зачастую подвергаются внешним изменениям, иногда весьма непривлекательным. Но они не знают об этом. В их мире это норма. 

   Выживших начинают обучать. Ненавязчиво, в виде игры и в зависимости от биологического возраста и личных способностей. Старшие присматривают за младшими. И всегда их окружает Чёрный песок. Он всюду. 

   А потом к детям на площадку запускают детёнышей Гарпий. Они ещё малы, размером чуть больше муто-крыс, но от этого не менее опасны. Дети с радостью встречают новых "товарищей" по играм, ведь среди них каждый найдёт своего, когда почувствует Зов. 

   Что такое Зов, откуда он берётся, никто толком не знал. Просто в какой-то момент между определённым ребёнком и детёнышем-Гарпием устанавливался ментальный контакт, они могли чувствовать и понимать друг друга. У кого-то раньше, у кого-то - позже. У единиц - никогда. Обычно годам к десяти большинство детей находили свои пары и тогда начиналась подготовка будущих всадников. Гарпии росли вместе со своими хозяевами, становились на крыло, потом - под седло, первый совместный полёт, постижение азов воздушного боя и разведки, а там и первый бой... И первые потери... Каждая боевая потеря для всадников ощутима - слишком сложно и долго их растить и обучать. И если при потере Гарпия выжившего всадника можно использовать и на земле в качестве обслуги, то потеря каждого всадника - смертный приговор для Гарпия - они не примут другого. А выращенные среди людей, они не способны выжить. А если и выживет кто, пополнит собой стаю Диких Гарпий, извечных врагов всего живого на почти опустошённой планете...

   И хотя каждый мечтает быть всадником и взлететь в прозрачное небо, доля тех, кто не услышал Зова, не менее почётна. Они становятся искателями. Идут в края Чёрных песков и добывают яйца Диких Гарпий, которые приносят в инкубаторы клана и помещают в каменные ящики, наполненные всё тем же чёрным песком. И в них дозревают и проклёвываются на свет детёныши.

   Что представляют из себя Гарпии? Это владыки неба, единственные (ну, кроме почти домашних нетопырей, обитающих под крышами в людских хижинах) летающие существа. Довольно длинная горбоносая морда защищена крепким панцирным щитком а тело - поперечными, одна на одну, броневыми пластинами. Четыре трёхпалых лапы с когтями-бритвами, хвост, сбегающий на нет тонким, длинным хлыстом, крупные глаза-блюдца, защищённые двумя парами век - внешним и внутренним, прозрачным, кожистые, как у нетопыря, крылья по шесть локтей каждое. И умение ментального общения со своим всадником-симбиотом. Говорят, Дикие Гарпии умеют таким образом общаться между собой, что делает их серьёзными противниками. Но никакой зверь не может состязаться с человеком в хитрости и коварстве.

   И конечно, Чёрный песок... Когда дети подрастают, их обучают не только уходу за Гарпиями и боевым искуствам. Им пытаются передать крупицы сохранившихся знаний глубокой древности... Когда-то, так давно, что и представить трудно, люди на планете жили совсем по другому. Они строили большие хижины из камня и стали, в небе не летали хищные Гарпии и на города (так раньше звались селища, и у каждого было своё имя, словно у человека) не нападали полчища злобной мутафауны. Но потом рухнули с неба на землю крылатые стальные Гарпии. И горели селища-города, и горели дома из камня и стали, и камень как вода тёк. И трескалась и расходилась земля, образуя Плато и проходы между ними. И натекли целые реки жидкого камня и стеклись в озёра. И долго бушевал огонь. А потом остыли эти озёра и стали снова камнем. чёрным камнем. И прошли года. И сотни лет. И сотни сотен лет, наверное. Шли дожди, светило солнце. Чёрный камень постепенно разрушался. Так и появился Чёрный песок. Люди не могут находиться рядом с ним, они начинают болеть и умирать. Но есть и такие, кто выживает. Но таких мало...

   

   Стах уже несколько лет играл на площадке с молодыми Гарпиями. Все дети из его группы уже года два как обзавелись питомцами, радовались их первым полётам, мечтали через год-другой и сами взлететь в небо, а он всё не слышал Зова... Над ним за спиной тихо посмеивались, в глаза сочувствовали, успокаивали, предлагали подумать о карьере искателя, но он бредил небом... Когда ему сравнялось двенадцать, как нынче Леху, инструктор тоном, не терпящим возражения, приказал ему на завтра перейти в казарму искателей и проходить дальнейшее обучение там. И ночью Стах с одной лишь плетёной флягой воды ушёл в Чёрные пески. Он был готов умереть там от голода и жажды, был готов отдать себя на  растерзание кровожадными представителями мутафауны, но не был готов расстаться с мечтой о небе... 

   За ночь он одолел приличное расстояние - обида и отчаяние придавали сил. На рассвете началась песчаная буря, которую Стах чудом пережил, затянув ниже подбородка кожаный капюшон куртки и которая замела все его следы, лишив отряд искателей всех шансов на поимку беглеца... И он шёл и шёл по чёрной, безжизненной поверхности, маленький, одинокий, без малейшей надежды на спасение и выживание. Сколько он шёл и куда - неизвестно никому. Ноги подламывались и отказывались нести лёгкое, высохшее тело. Падения становились всё более частыми, а процесс вставания - всё более трудным и долгим. И каждое падение могло стать последним. Пока нога его не зацепилась за что-то, отозвавшееся металлическим лязгом. В отупевшем от голода и жажды мозгу что-то прояснилось - откуда посреди Чёрных песков металл? Он погрузил руки в колючее крошево и сразу наткнулся на толстую цепь. Ухватил. Потянул. И под ногами с лязгом разошлись металлические створки. Он упал вниз, больно ударившись о порожки из серого камня. Посидел немного, осмотрелся и осторожно пошёл вниз. 

   Порожки вели всё ниже и ниже, свет с поверхности уже не проникал, но Стах продолжал всё видеть в слабой, бледно-серой, странной дымке. Наконец он достиг самого низа и остановился около странной овальной металлической двери с ручкой-колесом в центре. Какое-то время мальчик бессмысленно дёргал за странное колесо, пока не додумался повернуть его. Дверь с противным, чмокающим звуком, отошла, раздался хлопок, уши больно заложило, но больше ничего не происходило. Любопытство придало сил. Стах шагнул внутрь. Увиденное потрясло его и поначалу было приписано видениям, порождённым голодом и жаждой...

   Полки, ряды полок, уставленные огромными ёмкостями с водой, коробками с какими-то брусками и ещё чем-то непонятным, ёмкости с водой поменьше... Обезумев от жажды, он схватил небольшую прозрачную флягу из неизвестного материала и готов был разорвать её зубами. Но вспомнил странное колесо, открывшее дверь, и покрутил выпуклость наверху... Через секунду он уже глотал чистую, ни с чем не сравнимую по вкусу воду. Жизнь потихоньку начинала возвращаться...

   Несколько дней Стах провёл в сказочном подземелье. В коробках обнаружилась еда, которую, если размочить как следует, можно было употребить. Мальчик ел, пил и вволю отсыпался, но в конце концов решил продолжить путь. И тут судьба преподнесла ему ещё один подарок - под одной из полок он обнаружил нож. И какой! Такого не было ни у кого из искателей, не было даже у самого Старейшего! Прямой клинок не менее десяти пальцев в длину, ножны из неизвестного твёрдого материала, рукоять и твёрдая и чуть мягкая одновременно - её не хотелось выпускать из рук! Стах бережно прицепил находку к поясу, увязал кожаным шнурком несколько фляг с водой, рассовал по карманам сколько влезло пищевых брикетов и потихоньку выбрался наружу. 

   На поверхности было раннее, прохладное утро. Стах осмотрелся - везде, куда ни кинь взгляд, простирался унылый чёрный пейзаж, перекатывался пологими, невысокими волнами. Мальчик побрёл было наугад, но вдруг остановился, покружился на месте, определяясь с направлением, и пошёл. А ближе к полудню услышал Зов...

   В том, что это был именно Зов, Стах не усомнился ни на миг. Он сразу это понял. Но Зов был странным, в нём звучали страх и тревога. Увязая в песке, мальчик побежал в ту сторону, откуда доносился не просто Зов, а призыв о помощи.

   Споткнувшись о почти скрытый под песком камень, Стах в очередной раз растянулся на животе, оглянулся, а когда увидел причину падения - обомлел. Перед ним лежало вывернутое из песка яйцо Дикого Гарпия. И Зов шёл от него...

   Как известно любому мальчишке-всаднику, у детёныша-Гарпия есть так называемый детский зуб на поверхности морды, при помощи которого он изнутри взламывает скорлупу. Стах неоднократно наблюдал за рождением этих маленьких бестий и знал, что после появления на свет этот зуб за ненадобностью отпадает. У найдёныша же он сломался, так и не вскрыв каменно-твёрдой скорлупы. И сейчас детёныш погибал и отчаянно звал на помощь.

   Стах выхватил нож и принялся удар за ударом ломать неподатливую оболочку. Сталь справлялась с трудом, но наконец скорлупа пошла сеткой трещин и на расстеленную заранее куртку вывалился чёрный, липкий, шевелящийся комок. Это был самый уродливый детёныш, виденный Стахом. И это был самый прекрасный детёныш, потому что это был ЕГО Гарпий... А ещё через трое суток Стах с детёнышем, получившим имя Дар песков, благополучно вышел к клановым казармам.

   Его уже не чаяли увидеть живым, а тут он явился, да с Диким Гарпием на плечах. И с бесценной информацией о таинственном подземье, спасшем ему жизнь.

   С тех пор минуло уже пять лет. Гарпий вырос, прошёл обучение вместе со своим другом. И в тот день они облетали заданный район. Неосторожно снизились и были атакованы Дикой ордой. Удачно брошенное копьё с грубым каменным наконечником пробило кожистую перепонку крыла. Сравнительно небольшая рана начала увеличиваться в процессе полёта и они вынуждены были приземлиться на ближайшее Плато и заняться лечением...

 

Лех.

 

   Проснувшись, Лех какое-то время не мог понять, где находится. Он был явно не в родной хижине, ему было тепло и уютно, а рядом будто негромко работали огромные кузнечные меха и что-то гулко и ритмично побухивало. Ещё через какое-то время парень понял, что лежит под боком Гарпия, завёрнутый в его крыло, вспомнил не то рассказ, не то привидевшийся красивый сон о чудесном спасении мальчика и не менее чудесном спасении детёныша, выросшего в такую грозную махину... Но едва зародившееся утро не позволило ему долго разнеживаться в тепле и уюте - предстоял долгий, полный трудов день.

   Первым делом Лех забежал домой - показаться родителям. Пусть они и не впадали в панику при виде всадника, но за сына всё же волновались. Забрав двойной - по паре ведер в каждом - мех для воды и прихватив горячую лепёшку, Лех побежал на нижний ярус Плато к водяной скважине. Скважина была единственным источником воды на Плато, не считая редкой дождевой воды в непродолжительный мокрый сезон. И поскольку находилась на нижнем ярусе, круглые сутки охранялась суровыми воями - Дикие частенько пытались подняться и захватить источник. Не останавливала их даже отвесная стена в четыре сотни локтей. И именно этой скважине все на Плато были обязаны жизнью.

   Четыре сотни локтей до поверхности... А сколько ещё вглубь? Этого Лех не знал. Он просто качал и качал тугую рукоятку насоса, наполняя водяные меха. Вои, стоящие неподалёку, поглядывали на работающего паренька, но не спешили помочь. Да спасибо уже и на том, что не гнали...

   Трижды пришлось мальчику таскать воду к стоянке всадника - Гарпий, красующийся свежезашитым крылом, испытывал сильную жажду и голод. В какой-то момент Леху привиделась тень, еле заметно шевельнувшаяся в купе низкорослых деревьев, что росла на окраине селища. Смахнув с бровей заливавший глаза пот, он пристальнее всмотрелся вдаль, но более ничего не заметил и мысленно махнул рукой на зародившееся было беспокойство, приписав это чувство усталости. А потом оказалось, что день уже клонится к закату...

   Лех и Стах сидели на обрыве, свесив ноги в пропасть глубиной не менее полутора тысяч локтей, и наблюдали, как огромное, красное светило неспеша садится за дальние, еле различимые глазу Плато. Лех, не глядя на нового товарища, заёрзал на месте и, перехватив вопросительный взгляд, наконец задал давно вертевшийся на языке вопрос - Скажи, а почему вас так боятся?

   Стах ещё некоторое время провожал взглядом всё уменьшавшуюся горбушку солнца, после чего, кивнув сам себе, негромко заговорил...

   - На самом деле всё просто. Откуда, как ты думаешь, берутся дети, из которых потом вырастают всадники? Не знаешь? Странно. Мне казалось, это знают все... Дело в том, что далеко не каждый ребёнок может стать всадником или искателем. Большая часть погибает в первые месяц-два адаптационного периода. Но по другому всадника не вырастить. Нашим предшественникам нужно было много детей, поэтому они совершали регулярные рейды на жилые Плато и просто похищали их. Или отнимали силой. И так продолжалось долгие столетия, и потому мы стали для селян большим страхом, чем Дикие... Разве не странно? Призванные защищать разрозненные очаги человечества, мы стали для людей воплощением ужаса. И хотя с тех пор всё переменилось, люди продолжают со страхом взирать на нас, впитывая его с молоком матери.

   - А что изменилось с тех пор? Я в том смысле спрашиваю, что теперь же всадники не похищают детей. Так откуда они их берут?

   - И опять всё просто. Ты никогда не задумывался, куда деваются дети после смерти родителей?

   - Ну, у нас была пара подобных случав. Но детей забрали родственники.

   - У вас богатое по средним меркам Плато, есть своя скважина, вы возделываете поля, выращиваете корнеплоды, разводите скот - далеко не все селища могут похвастаться таким достатком. И когда остаются сиротами дети, которых ещё рано приставлять к труду, Старейшина в условленном месте Плато пускает чёрный дым. Его видно издалека. Патрульный видит этот дым, на закате прилетает и забирает сироту. А иногда родители сами относят своё дитя Старейшине, когда по той или иной причине не в состоянии его прокормить...

   - А Дикие? Они кто? Откуда берутся?

   - Оттуда же. С той разницей лишь, что всадникам отдают здоровых детей, а им - с врождёнными мутациями и разными уродствами. Раньше таких младенцев убивали, сбрасывая с края Плато. Говорят, в древности так тоже поступали, так что люди не придумали ничего нового. А потом как-то получилось, что стали отдавать Диким. Они ведь тоже кочуют по границе Чёрных песков и лишены возможности обзаводиться потомством, впрочем, как и мы...

   И снова потрескивал в ночи маленький костерок, и сидели около него двое подростков и глядели в такое близкое с высоты Плато небо, смотрели на мерцающие в разрывах облаков крупные звёзды и каждый думал о своём...

 

Небо.

 

   Спал Лех беспокойно, взволнованный рассказом своего нового друга. Многого он не знал, кое о чём смутно догадывался, особенно после нескольких случайно услышанных в свой адрес реплик, но сейчас разрозненные фрагменты сложились в понятную, простую, но от этого не менее страшную картину бытия.

   Стало понятно, почему у женщин было принято скрывать, по возможности, беременность. И память услужливо подсказала, что далеко не у каждой потом появлялся маленький, пищащий младенец. А каждого рождённого здоровым долго ещё чествовали всем селением и славили добрым словом счастливых родителей...

   Даже уютный, горячий бок Гарпия не принёс покоя. И как только взошедшее светило разогнало ночьную темень, мальчик выпутался из-под длинного крыла. И снова ему привиделась тень у окраины. Но тут поднялся Стах и отвлёк его. Всадник ходил туда-обратно, о чём-то размышляя, осмотрел крыло Гарпия, присел рядом, прислонившись лбом к его уродливой голове, словно мысленно с ним беседуя. Потом поднялся и подошел к Леху.

   - После полудня мы улетаем. Крыло у Дара зарастает быстро, да и я обещал вашему Старейшему не задерживаться более пары дней, незачем нервировать общину. Но перед тем как распрощаться с тобой, я, точнее мы, хотим сделать тебе подарок. Ты хотел бы увидеть небо?

   На Леха словно Плато обрушилось. Он вдруг понял, что приходит пора расставания с новым другом, странным, но интересным, с человеком, поведавшим ему так много нового и всё равно остающегося загадкой. Что приходит пора расставания и с Гарпием - самым странным и страшным из виденных им существ, и в то же время на поверку оказавшимся вполне безобидным и дружелюбным... Острое чувство близкой потери почти поглотило мальчика, он почти растворился в нём и потому едва расслышал прозвучавший вопрос: - Ты хотел бы увидеть небо?

   Не в силах протолкнуть сквозь сжавший горло спазм хоть слово, он только и смог, что утвердительно кивнуть. Стах, переглянувшись с Гарпием, привычным движением приладил на спину летуну седло и хлопнул по вытертой коже: - Садись, если не трусишь!

   Будто в тумане Лех неуклюже вскарабкался и уселся в седло, наблюдая словно со стороны, как Стах подгоняет и застёгивает страховочные ремни, как ободряюще толкает его в плечо и командует Гарпию: - Пошёл!- и только успел судорожно вцепиться руками за седельную дугу, как Дар Пустыни, взяв короткий разбег, вдруг сложил крылья и ринулся в пропасть... Ринулась вверх бурая стена обрыва, желудок вдруг склизким комком рванулся к горлу и сердце ухнуло, зашлось и казалось, сейчас остановится... Но с треском развернулись огромные, чёрные крылья, внезапная тяжесть навалилась на плечи, заставляя пригнуться... А в следующий миг провалилось, ушло вниз родное плато, а навстречу устремилось необъятное, синее небо... Лех распластался по шее небесного летуна. Он уже не думал об удерживающих его хлипких ремнях, ему хотелось туда, в эту синюю высь, выше, как можно выше, и он гнал вверх Гарпия, гнал силой мысли, вкладывая в неё весь дикий, первобытный, необузданный восторг человека, впервые покинувшего землю... И в какой-то миг он вдруг понял, что подчинил себе этого огромного, могучего зверя, что Гарпий слушается - и слушается именно его, Леха, странного мальчишку с безымянного Плато... А потом Дар перестал набирать высоту, раскинул крылья, поймал восходящий поток горячего воздуха и словно застыл в небе. И Лех увидел землю. Огромную. Бескрайнюю. Покрытую редкими пятачками Плато. И неясно было, которое же - его родное... Всё было словно в его странных снах - похоже, и одновременно как-то иначе. И Лех смотрел, впитывал то открывшееся ему, новое, и осознавал, что Плато, бывшее прежде для него целым миром, на самом деле не более чем песчинка в пустыне Чёрных песков, что мир велик, что он бескрайний, огромный - и мёртвый... И всё равно ему хотелось бесконечно долго смотреть на этот мир, дышать бескрайним небом, упиваться безграничным простором... Но сознания тихонько коснулся Зов - пора было возвращаться.

   И каким же маленьким и тесным показалось бывшее когда-то родным Плато... 

   Дар Пустыни мягко коснулся земли когтистыми лапами, пробежал несколько шагов и опустился на брюхо, позволяя своему напарнику и другу освободить от страховки ошеломлённого мальчика. Лех сидел неподвижно вцепившись руами в седельную дугу, глядел прямо перед собой и молчал. Стах встревоженно взглянул ему в лицо, тихонько встряхнул, выводя из ступора.

   - Ты как, как себя чувствуешь? - Лех помотал головой, выходя из оцепенения, и ответил: - Как жаждущий, которому показали воду, а потом просто вылили её наземь... Я никогда не думал, что мир вокруг так огромен. А ведь большинство людей всю свою жизнь не покидает Плато. Мне кажется теперь, что мы - как муто-крысы, для которых их клетка - это целый мир, и за её пределами нет ничего. А ведь настоящий мир так огромен!

   - На самом деле он - намного больше. А на деле - маленький, раз стальные Гарпии древности смогли его поджечь... Я ведь летал в разные края, и везде - одно и то же: огромные, бескрайние Чёрные пески и редкие Плато...

   Стах посмотрел на притихшего паренька, состегнул широкий кожаный пояс, на котором в пластиковых ножнах покачивался нож давно ушедших предков, опоясал Леха поверх грубой домотканной рубахи, словно Старейший - новообращённого воя. Прыгнул в седло. Гулко хлопнули мощные крылья, отрывая от земли Гарпия и всадника и унося их в бескрайнее небо...

   И тогда метнулась тень от купы низкорослых деревьев, рванулась в неистовом беге, словно могла добежать, долететь, догнать... Лех увидел мать, отчаянно бегущую, путающуюся в длинной юбке, со сбившимся повоем на растрёпавшихся волосах... Спотыкаясь, она пробежала мимо него, остановившись на краю обрыва, раскинула руки, глядя вслед всё уменьшающейся фигурке на крылатом летуне, и рванулся в бескрайнее небо отчаянный материнский крик: - Стах!!! Сташек!!! Сынок!!!...

 

(Lumi)   30.10.2013г.