В марте 1971 года небольшая группа руководителей прилетела вертолетом на Чернобыльскую землю, с тем чтобы забить кол, который символизировал бы закладку первой в Украине Центрально-украинской атомной электростанции.

Эту миссию выполнял Петр Степанович Непорожний - министр энергетики и электрификации СССР, в сопровождении министра энергетики и электрификации Украины Побегайло К.М. и других официальных лиц.

Символический кол был забит на территории будущего домостроительного комбината, но что же предшествовало этому началу?

Строительство Центрально-украинской атомной электростанции в Киевской области было предусмотрено Постановлением Совета Министров СССР от 29 сентября 1966 года

№ 800-555 «О плане строительства и ввода в действие атомных электростанций на 1966-1975 годы», с вводом в действие первой очереди мощностью 1000 тыс. кВт в 1974г., и II очереди 1000 тыс. кВт в 1975 году.

Площадка возле с. Копачи была рекомендована государственной комиссией, одобрена коллегией Госплана УССР и согласована с Киевским обкомом Компартии Украины, Киевским облисполкомом, Министерством сельского хозяйства УССР, Министерством энергетики и электрификации УССР и другими заинтересованными организациями и службами.

Руководство республики очень хотело иметь в Украине подобный объект, чтобы быть на переднем крае прогресса, а с другой стороны считалось, что самым дорогим в Украине есть земля. Поэтому не было желания просто так расставаться с 1676 га земель, в том числе пахотных - 96 га, огородов - 50 га, пойменных лугов - 1400 га и леса 130 га.

Практически это были очень бедные песчаные земли, где урожайностью в объеме Украины можно было легко пренебречь, но установка была другой: необходимо было максимально выторговать от энергетиков компенсаций и не сразу, а только под определенным давлением согласиться с предложением комиссии по выбору площадки для строительства уникального объекта. Но комиссии долго все же не пришлось вести уговоры, так как один из ее членов выдал «секрет», что они готовы рассмотреть подобную площадку… на территории Белорусской ССР. Вот тут-то и было задето самолюбие хозяев, они услышали то, с чем ни за что и никогда не могли согласиться - станция должна строиться только на территории Украины!

Затем, издается под грифом «секретно» Постановление Центрального Комитета КП Украины и Совета Министров Украинской ССР от «_...» февраля 1967 г. «О выборе площадки для строительства Центрально-украинской атомной электростанции в Киевской области». Его суть - ЦК КП Украины и Совет Министров Украинской ССР постановляет «Согласиться с предложением государственной комиссии о выборе площадки для размещения атомной районной электростанции Министерства энергетики и электрификации УССР мощностью 2000 тыс. кВт возле с. Копачи Чернобыльского р-на Киевской обл. и площадки для жилого поселка электростанции на северо-востоке от железнодорожной ст. Янов.

Общая площадь земель, что отводилась для электростанции и жилого поселка должна составлять не более 1676 га, в том числе 96 га пахотных земель.

Упомянутую электростанцию именовать Чернобыльская атомная районная электростанция».

Постановление было завизировано десятью подписями: Ватченко, Дрозденко, Лутак, Титаренко, Якубовским, Коротченко и др.

Невзирая на то, что в вышеупомянутом секретном документе станция уже именуется «Чернобыльская атомная...», в официальных открытых документах продолжали этот объект именовать Чернобыльская ГРЭС, вплоть до средины 1971 года.

Начало проектирования станции было положено Уральским отделением института Теплопроект, он предложил проекты на первоочередные объекты Чернобыльской АЭС с местонахождением в с. Копачи Чернобыльского района Киевской области и подчинить ее Главатомэнерго Минэнерго СССР. Приказ подписал министр П.С. Непорожний.

Немного позже генеральным проектировщиком стал институт Гидропроект им. С.Я. Жука; реакторный зал, спецводоочистку и другие спецсооружения проектировали предприятия Минсрсдмаша п/я А-7631; генеральной подрядной организацией было определено Управление строительства «Кременчуггэсстрой» во главе с г. Строковым Г.И., а инженерными службами руководил Гончаров И.Д.

Директором строящейся Чернобыльской АЭС был назначен г. Брюханов В.П., который начал создавать коллектив эксплуатационников, начальником ПТО был г. Ткаченко В.А., а старшим инженером отдела оборудования Хандорин Ю.Ф.

Следует сказать, что Брюханов В.П. был по специальности теплотехник, т.е. был специалистом по турбоустановкам, но он постиг азы капитального строительства, т.к. на первом этапе ставилась основная задача: создать первенца энергетики Украины, а создав их, он стал неплохо ориентироваться в работе реакторной установки и других важных систем организма АЭС. Хочется отметить его выдержку, культуру и ответственность. Однако, как показала жизнь, не все зависело от этого прекрасного инженера и его качеств.

В начале пути стройке не повезло в том, что за нее взялись гидростроители, хотя они уже имели опыт строительства Трипольской ТЭС, но вокруг Чернобыльской площадки постоянно велись какие-то интриги и в этом основная вина ложилась на руководителя УС Кременчуггэсстроя г. Строкова.

Высадив «десант» на площадку, они чуть ли не сразу всех людей разделили на своих и чужих. В лагере «чужих» оказался первый начальник строительного управления г. Моисеенко П.С., который прошел университеты на сооружении Белоярской АЭС, а затем на Томь-Усинской ГРЭС. Моисеенко всегда знал, за что он берется и что за чем необходимо делать, но, поскольку он не был «своим», он не удовлетворял г. Строкова, который определил к нему «своего» человека г. Красникова М.И. главным инженером. Красников ранее занимался отделочными работами и часто очень смешно выглядел перед своими подчиненными, которые на несколько голов были выше его и по опыту работы, да и по организаторским способностям, но зато он был «свой».

Шел открытый саботаж работ, технику отдали на стройку бросовую, она больше ремонтировалась, чем работала. На низком уровне стройка обеспечивалась сборным железобетоном, прорабы ездили и побирались по нескольким районам, чтобы добыть даже перемычки для оконных проемов. Было очень стыдно, что нам, энергетикам, оказывают помощь маломощные ПМК, к тому же их продукция была крайне низкого качества, но «вождей» Кременчуггэсстроя это не волновало - они приезжали, устраивали многочасовые разборки, а после отъезда все оставалось на прежнем уровне.

Надо объективно признать, что ни советские, ни партийные органы не считали своим долгом серьезно вникнуть в суть вопросов, разобраться в них и дать оценку, на что было три видимых причины:

- во-первых, в районе практически некому было разбираться, его кадры еле-еле разбирались в своих «родных» сельхозвопросах;

- во-вторых, областные руководители долгое время считали, что станция - стройка союзного Министерства и есть на кого, на первых порах, свалить вину;

- в-третьих, не хватало воли у г. Моисеенко П.С. поставить на место вышестоящих бонз, которых явно поддерживало руководство Министерства, а он, напротив, поддержки не имел.

Ваш покорный слуга в это время руководил участком, который вел строительство общежитий, котельных, школы, магазинов, больничного комплекса, сооружений канализации и вынужденно был в гуще событии и не понаслышке, а точно знал, вдыхал ту атмосферу, которая окружала строительную площадку.

Все это, к счастью, продолжалось не долго. В декабре 1971 года г. Моисеенко П.С. был освобожден от занимаемой должности и стройка непродолжительное время жила в ожидании: кто окажется у кормила, кто взвалит на себя громадную ношу, кто возьмет смелость стать хозяином площадки, и возьмет ответственность за ввод двух блоков в уже определенные ранее сроки.

На сей раз интуиция руководителей Министерства не подвела, и с их благословения стройку возглавил Василий Трофимович Кизима. Можно сразу оговориться, что таких руководителей строительного производства в нашей великой стране на то время, да и вообще, наша история знает немного.

Он себя относил к руководителям, которые руководят конкретно. Это значило - чтобы руководить, надо все видеть и все знать. Он жил стройкой, сам лично контролировал узкие места, непосредственно выдавал решения, умело использовал для пользы дела как проектировщиков, так и заказчика. Грамотный организатор производства с обостренным чувством себялюбия и, в то же время, прекрасный товарищ. Дни, недели проводил на ногах доходя как до наинизших отметок сооружений, так и до наивысших. Для него не было мелочей, он обращал внимание на все аспекты строительного производства, умело планировал свое время, требовал этого же и от подчиненных.

При нем на площадке ответственность за выполнение тематических и оперативных заданий стала Законом.

Главное, что ему удалось решить в короткий срок, так это нарастить коллективы строителей и монтажников, но за этим стояла громадная работа по сооружению объектов жилья и соцкультбыта. Он в течении нескольких лет обеспечивал вводы сверхплановых объектов, бился за ввод общежитий. Нам, заказчикам (я с того же декабря 1971 года перешел на работу в ОКС дирекции строящейся Чернобыльской АЭС), приходилось по нескольку раз корректировать генеральные планы, вновь и вновь изыскивать средства на строительство общежитий для персонала. Он неутомимо решал проблемы жилья, и это стало основой для решения главной задачи.

При всем при этом, в самом начале, руководители вышестоящей организации пытались и его подмять, заставить лебезить перед ними. Помнится такой случай: с оперативного совещания возвращается Василий Трофимович к себе в кабинет, а там сидит на его месте один из руководителей Кременчуггэсстроя, но это был их последний демарш, дальше им был предложен марш. Кизима сразу же уехал на стройку и потребовал, чтобы этот руководящий муж тоже немедленно убрался с площадки. Но подковерная борьба все равно велась все те годы, однако, Кизима в короткое время завоевал значительно больший авторитет и имел уже покровителей как в ЦК, так и в обкоме партии. К его чести, он ни разу не сдал своих полиций и нашел методы заставить всех «недоброжелателей» работать на него.

Сегодня многие «писаки» в своих опусах по поводу аварии на блоке № 4 Чернобыльской АЭС авторитетно расписывают, как с нарушением СНиП велось сооружение блоков, как были допущены якобы отступления в монтаже систем и прочие небылицы.

С позиций человека, который организовывал и осуществлял систему контроля за строительно-монтажным процессом, возглавляя ОКС, а затем занимал должность заместителя директора Чернобыльской АЭС по капитальному строительству, я должен разочаровать вышеупомянутых «писателей», а значит дать истинную картину, как это было.

Уже в самом начале разворота строительства генеральный подрядчик имел договор с Днепропетровским институтом инженеров транспорта, который создал на строительной площадке лабораторию для исследования оснований, она давала заключения по несущей способности грунтов. Практически ни одно основание не было принято без такого заключения. На строительной площадке была создана строительная лаборатория, работники которой участвовали во всех приемках оснований, блоков под бетонирование, устройство изоляции и других скрытых работах, отвечали за качество бетона и раствора, брали пробы бетона и забивали эти кубики, храня в условиях площадки, а затем испытывали для определения марки. Безусловно, здесь надо отдать дань руководителю лаборатории треста «Южатомэнергострой» (так было переименовано УС Кременчуггэсстрой) г. Пресману. Все это только малая часть большой системы контроля качества, которая усилиями заказчика, генерального подрядчика и основных субподрядных организаций работала на площадке.

Приказом за подписями заказчика и генерального подрядчика была создана комиссия и подкомиссии по приемке блоков под бетонирование, а также все виды монтажных работ. В состав комиссий входили представители сдающей стороны и от 1 до 4 человек представителей заказчика. Благодаря такому подходу к приемкам мы исключили возможность пропуска технологических проходок в массивах бетона, а каждый специалист заказчика нес ответственность за качество принимаемых конструктивов.

Монтажные организации имели свои лаборатории, которые контролировали качество сварных соединений, а в подразделениях треста ЮТЭМ были созданы службы технического контроля, которые занимались входным контролем качества оборудования, трубопроводов.

Такая служба работала и у заказчика. Все эти структуры очень много сделали для достижения высокого качества. В монтаж выдавались трубопроводы и оборудование только после приемки их вышеупомянутыми службами и это не взирая на документы, которые сопровождали оборудование и были выданы заводами изготовителями. Случаев доработок на трубопроводах и оборудовании после входного контроля было не мало.

Работа всех комиссий и служб себя оправдала и была где-то в течении первых двух лет (1972-1973 гг.) отработана до автоматизма, при возражении одного из членов приемочной комиссии блок или конструктив не принимался до устранения замечаний.

Правда в начале была попытка со стороны генерального подрядчика председателем иметь своего представителя, мы этот вариант отвергли, и все комиссии проводились под руководством представителя заказчика (начальника ОКСа, его заместителя, заместителя главного инженера), а приемка временных зданий и сооружений проводились комиссией под председательством зам. Директора ЧАЭС по капстроительству.

Приемки при необходимости проводились в любое время суток, заявку на сбор комиссии заказчиком подавал генподрядчик с указанием времени приемки.

Не могли коллективы контролеров допустить очевидный брак заводов-изготовителей, строительных и монтажных организаций.

В свое время мы гордились своей действенной системой пооперационного контроля. Далее скажу, что в то время вряд ли какой другой заказчик мог соперничать с нами в части хранения оборудования - отдел оборудования и его складское хозяйство было лучшим в системе Минэнерго СССР. Поэтому беда пришла не отсюда, но на этих аспектах будет сосредоточено внимание в других разделах.

Когда стали приближаться сроки ввода первого блока, руководство республики и области стало проявлять большой интерес к объекту, но отправной точкой, наверное, можно считать посещение объекта в 1974 году Первым секретарем ЦК КПУ Владимиром Васильевичем Щербицким со свитой, которой не видела до этого чернобыльская земля.

Познакомившись с объектом Щербицкий нацелил службы на решение многих вопросов и, что характерно, - задал вопрос Кизиме о его заработке. Узнав из уст начальника строительства о грошах, которыми оценивался его труд и ответственность, он дал команду выдвинуть его кандидатом в депутаты Верховного Совета УССР. Это указание впоследствии было выполнено.

С 1974 года интерес к объекту еще более возрос, мы получили практическую поддержку от ЦК КПУ, Совета Министров, но ни разу нами не поинтересовалось посольство Украины в Москве, хотя посольства других республик оказывали своим представителям содействие в решении возникавших вопросов. Мы возлагали надежды на Министерство и Главатомэнерго в Москве, где нас курировали высококлассные и замечательные люди - Владимир Николаевич Буденный, Артем Николаевич Григорьянц и Леонид Павлович Драч.

Они вкладывали душу в наш объект, и я находил здесь понимание и поддержку.

Благодарю судьбу, что нас курировал Владимир Николаевич Буденный, а председателем Государственной приемочной комиссии был назначен Артем Николаевич Григорьянц. С их помощью объект доводился до высочайшей кондиции, они сумели сплотить и нацелить коллективы на решение главной задачи.

Прошло почти 25 лет с момента ввода первого энергоблока (02.11.1977г.) и сейчас участники процесса высоко оценивают роль, которую сыграли эти люди для начала эксплуатации первенца атомной энергетики Украины.

Не будет полным повествование, если не рассказать о генеральном проектировщике

- институте Гидропроект им. С.Я. Жука, который с 1970 года на площадке создал группу рабочего проектирования, руководимую прекрасным человеком и специалистом Леонидом Васильевичем Голубковым. Группа полностью вела проектирование города, где главным архитектором был Олешко Геннадий Иванович.

Мне, как представителю заказчика, пришлось с ними прожить особую жизнь. Эти люди жили генпланом, домом, причалом, проспектом - они очень много сделали для города и для основных сооружений станции.

В их составе была группа авторского надзора, которая вместе с представителями заказчика вела контроль качества сооружаемых объектов, в ней работали Разина Екатерина Николаевна и Семеницкий Владимир Николаевич, эти люди никогда не поступались совестью и всегда отстаивали качественное выполнение проектных решений.

Особо необходимо подчеркнуть важность комплексного подхода при решении задач возведения промышленных гигантов, подобных Чернобыльской АЭС. В этом комплексе первостепенное значение имел правильный подход по опережающему созданию условий труда и быта для работающих на строительстве людей, в соответствии духу времени.

Имена городов не рождаются случайно, хотя историки потом, роясь в ветхих рукописях, не всегда докапываются до первозданного смысла названий. Проще с городами, родившимися недавно. Город Припять получил свое лирическое название 14 апреля 1972 года, а был заложен в 1970 г. Город назван древним именем реки, возле которой он родился. Мы это трактовали как извечное стремление человека к близости с природой, с ее высокой и чистой красотой. Уже тогда мы гордились своим городом.

И сегодня считаем, что заказчик и генподрядчик решили проблемы промышленного строительства только благодаря опережающим темпам, которые были достигнуты в первые годы при строительстве объектов жилья и соцкультбыта. Не безынтересны следующие цифры: 1971 год - план ввода полезной площади - 13774 кв. м., факт - 20574, введен детский сад на 320 мест и это через год после начала строительства!

А до 1977 года, когда был введен первый энергоблок, планами предусматривалось ввести 158992 кв. м., а фактически введено 192768 кв. м. полезной площади в домах и общежитиях.

В 1972 году ежемесячно вводился один дом - это впечатляюще, когда дома росли как грибы, а с ними создавались молодые семьи и появлялось новое поколение припятчан.

За семь лет было введено шесть детских садов на 2100 мест, школ на 2348 ученических мест, поликлиника на 600 посещений, больница на 250 коек. А за 11 лет строительства города было введено 377318 кв. м. полезной площади, 2420 мест в детских садах, школ на 4052 места, 12 магазинов, ресторан, дворец культуры на 800 мест, гостиница, плавательный бассейн, первая очередь спортивного комплекса, профтехучилище на 850 учащихся, музыкальная школа с концертным залом, кинотеатр на 420 мест, два комбината бытового обслуживания, химчистка-прачечная, баня-сауна, городской узел связи и комплекс объектов базы ОРСа.

Создавая город, мы стремились максимально сохранить то, что создано уже природой, особенно бережно относились к деревьям. Каждому объекту мы считали необходимым и старались дать что-то свое, об этом заботились архитекторы: Олешко Г.И., Оловянников Л.Е., художники Литовченко И.С., Лиговченко М.Т., с которыми заказчик постоянно сотрудничал.

Следует заметить, что доброе чувство личной причастности ко всему, что делалось на стройке, в городе, было присуще практически всем жителям. Это была наша стройка и наш город!

Большую практическую помощь оказывал при создании генерального плана города заместитель начальника областного отдела по делам строительства и архитектуры Яценко Глеб Петрович.

Выездное заседание градостроительных комиссий Союза архитекторов СССР и Украинской ССР, состоявшееся в Припяти, подтвердило высокое качество проектных решений и высокое качество исполнения на этой основе, рекомендовало Министерству энергетики и электрификации СССР выдвинуть на соискание премии Совета Министров СССР 1985 года авторский коллектив в составе: Л. Голубков, М. Колесников, И. Мкртычев, Г. Олешко, В. Примак. И. Прокопович, Л. Толмачев, В. Фаустов, Н. Кисель, Л. Рысинский, Н. Баглай, В. Волошко, Б. Лукашенко, Г. Яценко.

К большому сожалению всего коллектива, обком партии кандидатуру г. Яценко заблокировал, никто не может до сих пор объяснить почему. Такова была «воля» партии! Все остальные авторы стали лауреатами премии.

Сегодня мы знаем, что жизнь этого города оборвалась внезапно, он имел возраст всего шестнадцать лет.

А все мои воспоминания - как чернобыльник, горькая полынь, которую невозможно подсластить в нашем сознании.

Владимир ВОЛОШКО 24.01.02