26-го апреля 1986 года в 1 час 23 минуты на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произошла авария с разрушением активной зоны реактора и выбросом огромного количества радиоактивных веществ.

Рукотворную техногенную катастрофу моментально ощутила на себе вся планета. На большую высоту взрывом было вынесено огромное количество радионуклидов, как коротко живущих, так и долго живущих. Загрязнению подверглась территория республик Белоруссии, Украины и России. Только в России загрязнению подверглись регионы с населением в 30 млн. человек. На тот период времени на станции находился обслуживающий персонал и войсковой наряд спецкомендатуры по охране станции. На борьбу с возникшим пожаром по тревоге прибыли пожарные части Чернобыльской АЭС и города Припяти. В единоборстве с огнем на крыше станции и внутри машинного зала, где находилось 8 турбогенераторов, вступили 64 пожарных. Вскоре погибнут семеро из 19 человек, которые были отправлены в клиники Киева и Москвы. Всего же огнеборцы, как и герои-панфиловцы потеряли в этой борьбе 28 человек, которые своими жизнями предотвратили еще большую беду, грозящую всему человечеству. Вечная им слава, героям!

Из других городов Украины и Белоруссии по тревоге пришли пожарные расчеты и курсанты пожарных училищ. Эксплуатационный персонал ЧАЭС в тяжелейшей радиоактивной обстановке продолжал обслуживать три энергоблока. Необходимо учесть, что фактически на тот момент в аварийных условиях индивидуального дозиметрического контроля не имел никто.

А ведь была предыстория. За несколько лет до Чернобыльской аварии ВНИИАЭС взял на себя внедрение новых дозиметров. Измерительный прибор был разработан в приборостроительном институте СНИИП в Москве Соколовым А.Д., но хорошего детектора для регистрации излучения не было. И только благодаря энтузиасту Гаркуше В.А. из химкомбината в городе Ставрополе были получены кристаллы для дозиметрии. Ставрополь наладил их выпуск. Детектор получился многоразового пользования. Нижний порог дозы измерения опустился до 10 м/бэр, а верхний поднялся до 1 000 м/бэр, т.е. дозиметры стали аварийными. Их внедрение планировалось только на третий квартал 1986 года. Сами измерительные приборы должны были прибыть из Желтых Вод, а детекторы из Ставрополя. Но авария случилась раньше.

А люди на станции в течение смены получали 10-12 бэр и более, т.е. больше двух годовых норм. Бурная весна того страшного года была по-летнему знойной. До 28 апреля три самых страшных дня ветер дул в сторону Белоруссии. Разрушенная активная зона реактора выбрасывала радионуклиды, которые ветром сносило к нашим братьям-славянам, и в зависимости от высоты подъема облаков по воздушным потокам разносились в разные стороны довольно далеко от места самой аварии, достигая Скандинавских стран. Летучие продукты деления, имея в своем составе всю таблицу Менделеева, несли смерть. Помимо этого была страшная атака радиоактивного йода, который при вдыхании с воздухом проникает в легкие, а потом концентрируется в щитовидной железе, где создает большую локальную дозу облучения. На удалении свыше 50 км от станции во рту чувствовалось першение и привкус пережженной меди.

Доза облучения в г. Припяти достигла 1-2 рентгена в час при допустимой дозе 5 бэр в год, а за всю жизнь не более 35 бэр. В условиях Чернобыльской аварии, особенно в первые ее дни, это все можно было получить в течение нескольких часов. Бросалось в глаза, что жители Припяти, хотя и знали об аварии, но относились к этому спокойно, не проявляя никакого интереса к людям со штатными дозиметрами, производившим измерения утром на улицах города.

Радиационный фон на некоторых участках станции составлял 200 рентген в час и более. Руководство станции об этом знало точно уже к трем часам 26 апреля. Но об этом немного позже.

Утром 26 апреля в район станции начали прибывать первые армейские подразделения из состава химических частей Киевского и Прикарпатского военных округов, а также войск гражданской обороны.

Если вначале пожарные расчеты вели борьбу с огнем, то вскоре возникла новая угроза. В подвале 4-го энергоблока и шахте скопилась вода, которую принялись откачивать пожарные под руководством Г. Нагаевского, а 7 человек из работников станции, сознательно рискуя жизнью, полезли открывать задвижки, чтобы слить радиоактивную воду из реактора. А ведь от этой воды «фонило» 80 рентген! В бригаде Нагаевского работали пожарные из Белой Церкви П. Войцеховский, М. Павленко, М. Дяченко, С. Бовт (умер) и киевляне Ю. Гец, А. Добрынь, В Тринос, И. Худолей и А. Немировский.

С первых же минут простые люди

не жалея себя

боролись с бедой. А в это время отдельные представители власти (организаторов и вдохновителей всех наших побед) под покровом ночи и на протяжении всего дня из ближайших районов Киевской области и Киева в панике бежали подальше на юг. Благо хоть не все догадались задним числом оформить себе отпуска и командировки, иначе исключать из партии и судить было бы некого.

Уместно напомнить, что академик Сахаров А.Д. по поводу Чернобыльской катастрофы в газете «Московские Новости» №29 за 17 июля 1988 года отметил, что суммарное ДОЛГОВРЕМЕННОЕ воздействие радиации от разрушенного 4-го реактора адекватно взрыву 10-мегатонной водородной бомбы. А он знал в этом толк!

Уже к обеду 26 апреля на станции побывало ряд комиссий из Киева, которые, облетев на вертолете станцию, убедились в ее разрушении. В составе комиссий были полковник Максимчук (в последующем генерал – майор внутренней службы, жил в г. Москве, где и умер от последствий Чернобыльской аварии), а также генерал Десятников, которые доложили в Киев о состоянии и обстановке на станции. К концу дня из Союзатомэнерго, для участия в оценке ситуации, прибыла Межведомственная (группа ОПАС) и Правительственная комиссия Госатомнадзора: старший помощник Генерального прокурора Ю.Н.Шадрин, министр энергетики и электрификации СССР А.И. Майорец, зав. сектором атомной энергетики ЦК КПСС В.В. Марьин, зам. министра энергетики А.Н. Семенов, первый зам. министра среднего машиностроения А.Г.Мешков, начальник Союзатомэнергостроя М.С. Цвирко, зам. начальника Союзэнергомонтажа В.А. Шавелкин, референт Б.Е.Щербины Л.П.Драч, зам. министра здравоохранения СССР Е.И. Воробьев, председатель Минздрава СССР В.Д. Туровский и др.

От штаба гражданской обороны СССР отдельно прибыл ранее генерал-полковник Иванов. Все управление и штаб операции находились в подвале АБК-1 (Убежище ГО).

Существовала реальная опасность повторного неконтролируемого разгонареактора 4-го блока. Со слов физиков реактор мог выйти из состояния отравленияоколо 21-00 вечера 26 апреля. На станции была стационарная система радиационного контроля. А вот лаборатория внешней дозиметрии с единственным спектрометром находилась на расстоянии 3-х км от станции в г. Припяти. Преступная нерешительность дирекции в данной ситуации не позволила вовремя оценить радиационную обстановку.

И только 27-го апреля

спустя 1,5 суток после взрыва на 4-ом энергоблоке, Правительственная комиссия в составе председателя Щербины Б.Е, зам. министра здравоохранения Воробьева Е.И. и члена комиссии Сидоренка В.Л. приняла решение об эвакуации г. Припяти. НО ВРЕМЕННОЙ!

Из Киева и близ лежащих регионов 27-го апреля 86-го года для эвакуации 54-х тысячного населения г. Припяти пошел автотранспорт. Все въезды и выезды в город уже к утру 26-го апреля контролировались усиленными постами милиции. С утра город постоянно мыли поливочные машины. Но никто из власти даже не объявил гражданам, чтобы они закрыли форточки, провели влажную уборку, не говоря о том, чтобы не выпускали детей и сами не выходили на улицу. В воскресенье, выходной день – кто на рыбалке, женщины ходят в магазины, дети играют в песке, и лишь к концу второй половины дня поступило сообщение по местному радио: «Временная эвакуация на 3 дня. Взять с собой только необходимое». Многие припятчане

у кого были домашние животные, оставили им корм с учетом этих 3 дней

даже не подозревая, что расстались навсегда. К каждому дому подошли автобусы, люди без суеты и паники расселись по местам и поехали, не зная, что уезжают из своего красивого города навсегда, покинув все, что было нажито, выстрадано, вошло в душу каждого припятчанина. За окнами автобусов проносились близкие сердцу дома, которые они построили своими руками, улицы, с которыми было связано столько светлых воспоминаний…

С административных зданий их вдохновенно благословляли портреты вождей – близился Первомай.

И издевательский ехидный лозунг метровыми буквами: МИРНЫЙ АТОМ ДЛЯ НАРОДА!

На территорию Чернобыльской зоны (к тому времениеще не определенной) стягивались воинские подразделения. Вертолетчики генерала Антошкина приступили к бомбардировке пролома реактора мешками с песком, графитом и свинцом. На станцию Янов и в речной порт в городе Чернобыль, который находился в 18 км от АЭС, приходили грузы со спецраствором в грузовых вагонах. А в порт шли баржи со щебнем и прочим необходимым материалом.

К 29 апреля йодный «удар» спал, но в меньшей степени он продолжался вплоть до 7 мая 1986 года.

Воинский контингент в основном состоял из запасников в срочном порядке призванных якобы на сборы. Людей зачастую без учета их воинской специальности ночью вывозили в военкоматы, оторвав от семьи. Из них были сформированы роты, батальоны, обмундированные в х/б и кирзачи. Из запасников-офицеров был сформирован комсостав. И не обеспечив даже костюмами химзащиты, бросили их, как сухую траву, в огонь Чернобыля, где им и предстояло выполнить огромную «грязную» работу при помощи лопат, имея в наличии только повязки на лицо и рабочие рукавицы! Единственная радость, что личный состав, сформированный на территории Украины, периодически менялся.

Наряду с такими подразделениями, были и подразделения смешанного состава, созданные на время аварии из действующих частей, наполненных людьми из запаса и доведенных до штатного состава полков и бригад, которые прибыли хоть и в скором, спешном порядке, но со своей техникой, спецмашинами, средствами дезактивации, обученным офицерским, сержантским и рядовым составом, средствами радиационной и химической разведки, со своими медицинской и строевой службами. И хотя эти службы на первый взгляд в той обстановке и казались лишними, однако впоследствии при определении статуса «участников», благодаря работе именно этих служб без особых проблем были найдены списочные составы, дозы нагрузок, характер выполняемых работ и населенные пункты в районах сосредоточения и проведения работ. Но даже эти подразделения к такой ситуации и такой работе с такими загрязнениями ни теоретически, ни психологически готовы не были…

Работу внутренних войск МВД и подразделений милиции контролировал генерал-майор милиции, зам. министра внутренних дел УССР Г.В. Бердов, который прибыл в г. Припять в 5 часов утра 26 апреля. Хотя генерал-майор Бердов и догадывался об опасности, но не представлял ее уровень. Поэтому его милиционеры оказались без дозиметров и средств индивидуальной защиты и все до одного переоблучились. В отделении милиции г. Припяти был сформирован и действовал оперативный штаб. На помощь прибыли сотрудники Полесского, Иванковского и Чернобыльского райотделов. К 7-ми часам утра в район аварии прибыли более 1 000 сотрудников МВД. Усилены наряды транспортной милиции на железнодорожной станции Янов. Здесь к моменту взрыва находились составы с ценнейшим оборудованием.

Проходят мимо пассажирские поезда, локомотивные бригады и пассажиры ничего о случившемся не знают. Теплый апрель, открыты окна вагонов, железная дорога проходит в 500 метрах от аварийного блока…

В городе Чернобыле был создан штаб управления. Несмотря на разъяснительные беседы с личным составом в массе своей культура личной гигиены и соблюдение техники безопасности оставляли желать лучшего. Нехватка знаний и вечное упование нашего народа «на авось» сказалось и здесь. Тем не менее, задания групп и подразделений, поступавшие из штаба, выполнялись вовремя и в установленные сроки.

Уже с утра 29 апреля экипажи винтокрылых машин из районов деревень Копачи и Лелева с мешками песка пошли в атаку на взбесившийся реактор. Бесперебойную их загрузку наряду с военнослужащими обеспечивали и гражданские лица. На территории трех областей Украины, трех областей Белоруссии и двух областей России проводилось определение границ радиационного загрязнения и их дозы. Силами личного состава вручную проводилось снятие загрязненного грунта на всей территории — сначала зоны аварии, а позже — и зоны отчуждения и отселения. Проводилась также многократная дезактивация специальным моющим раствором зданий и помещений зоны.

Вплоть до 7 мая силами военнослужащих и гражданских лиц с целью снизить выбросы в атмосферу радионуклидов проводилась непрекращающаяся операция по забрасыванию активной зоны реактора сначала песком, а затем глиной и свинцом. Таким образом, наконец, удалось хоть как-то сбить температуру над реактором. Только после этого появилась возможность вести подготовительные работы по сооружению «Саркофага» и вплотную заняться дезактивацией территории главного корпуса ЧАЭС по всему комплексу восстановительных работ.

Но какой ценой это было добыто!

, воины, авиаторы, служащие МВД, курсанты пожарных училищ, часть работников станции, которые остались для контроля за работой остановленных реакторов — люди, чьим героическим трудом была остановлено развитие глобальной катастрофы, несмотря на понесенные ими человеческие жертвы были, образно говоря, на следующий же день забыты и сейчас всплывают из небытия только лишь в годовщину беды!

8 мая 1996 года работа первой группы специалистов ВНИИАЭС закончилось. На смену им прибыли новые группы, в составе которых были химики, конструкторы, физики-реакторщики и другие специалисты. Солдатская молва нарекла их «курчатовцами». Вот они-то уже имели индивидуальные накопители-датчики и спецкостюмы, как у космонавтов. Теперь они ходили, замеряли и указывали «где же вам, рабам божьим, голыми руками убирать и до какой меры мыть». Было организовано постоянное представительство ВНИИАЭС в Чернобыльской зоне, которое функционировало несколько лет.

Было бы большой несправедливостью не упомянуть небольшую группу кинодокументалистов, которая на протяжении всего периода присутствовала на всех участках борьбы. Память цепко держит фамилию, уже в то время немолодого, лет 50-ти, русского, родом из Забайкалья, хотя и жившего в г.

Шапошникова Георгия Пантелеймоновича.

Наезжали и телеоператоры, но вот где эти пленки? Почему скрывается от народа героический труд его сыновей?

Бойцы саперных частей по окружности всей зоны рубили деревья, тянули колючку, обустраивали карьеры, в которые свозился грязный грунт. Создавали места временных могильников техники. Населенные пункты силами личного состава и спецтехникой, по приказу закапывались и сравнивались с землей. Опять здоровьем и жизнью своих детей, в который уж раз, расплачивался НАРОД. В этом случае лозунг «НАРОД И АРМИЯ ЕДИНЫ», как нельзя, оказался кстати.

За чьи-то преступления расплачивались невинные.

Хотя, как сказать, ведь действовала давно уж опробованная система жребия. Здесь, как водится, пора бы для осмысления происходящего предоставить слово первому в плеяде маршалов страны. На ХVII съезде ВКП(б) вдохновленный сталинским прожектом, с высокой трибуны съезда, Семен Михайлович Буденный, перейдя с кавалерийского на ораторский карьер, сказал: «

». Что и говорить, маршал знал официальный жаргон. Такого даже «придурковатому» Йозефу Швейку не снилось. Буденовская «ВЫЖЕРЕБОВКА» продолжилась на славных потомках хлеборобов и носителях воинской ратной профессии.

В начале мая 1986 года, в результате применения воды для тушения пожаров, в нижней части под корпусом четвертого энергоблока создавались условия и реальная угроза нового взрыва. Было решено прорыть стволы (туннели) под основание реактора и залить бетонную подушку. За этот каторжный труд взялись метростроевцы, шахтеры и специалисты из Донбасса, Тулы, Киева и других регионов страны при непосредственном участии и помощи воинов.

Зыбкость грунта, песок, низкие грунтовые воды. Уже тогда, все кто уродовался в тот знойный май, не раз помянули проектировщиков, а главное тех, кто дал команду строить столь опасный объект на столь опасных почвах.

Мало того, что четыре энергоблока уже построили, так в полутора километрах от них, за прудами-охладителями построили еще пятый и шестой энергоблоки. Пятый был на 90% готовности, а шестой – наполовину. Но и этого мало. Через реку Припять на левом берегу заложили площадку еще на два энергоблока. Все это строилось и вводилось в эксплуатацию досрочно, за что целый ряд аппаратчиков ЦК КП Украины получили награды, а первый секретарь ЦК Владимир Щербицкий получил

енинскую премию. Единственными противниками расширения строительства ЧАЭС были академики Патон и, как ни странно, Доллежаль.

Пока люди вгрызались на 4-метровую глубину, подвозилась металлоопалубка, готовилось основание фундамента будущего саркофага, который, поднявшись на 70 метров, станет памятником мужеству людей, захоронивших разрушенный реактор 4-го энергоблока.

Не хочется верить, что пройдет еще некоторое время, и тот, кто поставил перед собой цель: «Все забыть!», добьется, что потомки не будут знать не только о нас, но и о том, отчего же они сами болеют и умирают.

Не ради славы, а ради памяти и предостережения помните, как по крыше машинного зала бегали БИОРОБОТЫ, сбрасывая вниз голыми руками графит и обломки, как теряли сознание шахтеры, как по 5 тысяч кубов бетона в сутки шло в пасть смерти. Как бетон застывал в трубах, а люди с молотками и кувалдами с остервенением набрасывались на трубы и колотили, как своего заклятого врага. Как, упаковав в 300 тысяч тонн бетона ядерного монстра, с огромным трудом на 70-метровую высоту целиком водрузили 160-тонную крышу.

30 ноября 1986 года рабочей комиссией был подписан Акт о сдаче объекта «УКРЫТИЕ». А на стенах «САРКОФАГА», как на стенах Рейхстага, были надписи, оставленные бедолагами со всего СССР.

А уже 14 декабря 1986 года было опубликована информация ЦК КПСС об окончании первого этапа работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Вот она наша ПОБЕДА!

Но все ли сделано? Уже в январе 1987-го внутри произошла первая вспышка. В июле 90-го и сентябре 96-го опять нейтронные вспышки. В 2000-м году в результате обильных дождей и повышения уровня грунтовых вод новая опасность нейтронного взрыва. Вокруг саркофага под углом сделано 30 скважин, через которые откачивается вода. Что же происходит внутри? Нужно ли составлять успокоительные прогнозы, зная, что внутри находится 650 кг плутония?

У каждого из нас, живущих на Земле, свой ЧЕРНОБЫЛЬ. Вот уже 16 лет стучит хронометр и каждый день из почетного строя ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ вылетают новые души. Мы теряем друг друга, теряем навсегда…

Жителей города Припяти вывезли по селам Иванковского и Полесского районов, потом временно определили кого в санаториях, кого в пионерлагерях, домах отдыха. И только потом, 7-го мая 86-го года все узнали, что решение вывести отправить в Крым детей (своих внуков и их бабушек) высокое руководство приняло немедленно и избранные дети были отправлены в крымские санатории. Основная же масса переселенцев разъехалась по родственникам. А кое-кому пришлось эвакуироваться по второму и третьему разу. 5-го мая выселили г. Чернобыль и села Чернобыльского района по тем же «бериевским» методам, десятилетиями отработанными советской властью.

Что собой представляла основная масса населения г. Припяти? Какая-то часть, это партийно-хозяйственная прослойка, большая часть – специалисты, избравшие свой жизненный путь в ядерной энергетике, небольшая часть интеллигенции, в т.ч. и творческой. А основная масса – бывшие крестьянские дети, которые в поисках самого себя, лучшей доли, благоустроенного жилья и быта, использовав удобный случай (всесоюзная стройка!), приехали и своим же трудом на благоприятном для проживания Полесском крае в ударном темпе создавали для себя дома, инфраструктуру и само место работы. Радуясь, что даже во время, мягко говоря, «продовольственной недостаточности», обеспечение продуктовыми товарами города атомщиков было предостаточным.

Старшее поколение помнит, как в послевоенный период было тяжело жить в деревне.

Народная

власть давила крестьянина налогами, буквально за все, что в земле торчитили в сарае стоит, а также займами. Как же они завидовали той части демобилизованных солдат, которые не вернулись в деревню после войны, а осели в городах, получив паспорт и возможность получать живые деньги, а не палочки в ведомостях по трудодням. Поэтому деревня, особенно молодежь, когда наконец-то после паспортизации появилась возможность и рванула от безысходности деревенского быта и крепостнического произвола председателей. Несмотря на то, что крепостное право было отменено еще царем-батюшкой в прошлом веке и право на свободы продекларировано большевиками, тем не менее, условия содержания массы народа в повиновении и праве передвижения с обязательным правом выбора места жительства было жестко ограничено.

Каждое областное, районное, поселковое или сельское руководство придерживалось определенных принципов. Если по каким-то причинам, будь-то стихийное или экологическое бедствие, человек уже не мог находиться в этой местности, пострадавший, хоть и не по своей вине, продолжал страдать и дальше. Его никто не спрашивал, где бы он хотел жить. Ему никто не давал право выбирать место, где хоть что-нибудь напоминало ему его родное гнездо, местность. Продолжал действовать крепостнический – «бериевский» принцип, дабы человек находился под постоянным и неусыпным контролем. Ему определялось или предписывалось жить только вблизи хозяйства, района, области, в зависимости от того, что отселялось. В этом случае «хозяин

тебе окажет содействие в приобретении или постройке жилья с последующим учетом – никуда не денешься, будешь работать – окупится сторицей. На стороне же селиться было не принято и не поощрялось, разве что на очередную стройку века или в разорившийся колхоз. Больше нигде никто тебя не ждал, человек становился наволокой. Так используя эти принципы, и переселяли жителей деревень 30-ти км зоны отчуждения.

Многие припятчане никогда не забудут совещание, проведенное утром 26-го апреля в Припяти вторым секретарем Киевского обкома партии В. Маломужем, который дал указание делать все, чтобы обычная жизнь города продолжалась, словно ничего не произошло. На все недоуменные вопросы был дан ответ: так надо. Кому – надо? Во имя чего - надо?От кого надо было скрывать несчастье? Какими правовыми или этическими соображениями руководствовались те, кто принимал это более чем сомнительное решение?

Людей из 30-км зоны заселяли в некачественное, на скорую руку построенное жилье без учета условий быта, не говоря уже о личном желании переселенцев. Некоторые постройки безголовое руководство вообще начали строить буквально в 2-3 км от прежнего места жительства.

Это головотяпство особенно ярко проявилось в белорусской зоне Чернобыля. Образно говоря, в землю были закопаны миллионы. Пока жители городов Припять и Чернобыль находились на (временном отселении) в партийных и государственных органах решали, где взять и откуда выделить жилье. Жителей деревень подлежащих отселению, как в старые времена скупали рабов, так вербовщики заманивали обещаниями в хозяйства, где в результате массового исхода молодежи остро стояла проблема кадров. А вот мытарства людей старшего поколения, пожилых, престарелых, инвалидов только начинались. Трудно представить себе горе и безысходность людей, не просто проживших свой век, а всю жизнь погоревавших, гонимых чьей-то волей в период коллективизации, переживших репрессии, выстрадавших, партизанивших и воевавших в период оккупации и войны. Людей, в радости и надежде отстроивших свой погорелый край партизанской славы, вот их-то сорвали с насиженных мест, от добротных хат и родных могил многих поколений полещуков, от привычного уклада жизни и условий проживания и, буквально силой выселяя, заставили селиться в местах чужих, не ими выбранных. Многие из этих горе-поселенцев потом тайком, проламывая «колючку», как партизаны, опять возвращались к родным гнездам. Их опять вывозили, но часть, особо упрямых, преданных своим обычаям и родному краю, и поныне живут и тихо умирают в своих хатах, куда раз в неделю заботливое руководство зоны подвезет им пенсию, хлеб, соль, постное масло, где нет радио и зачастую нет света, но есть непокоренность в душах и вера только в Бога.

К ноябрю 86-го года эвакуированным жителям городов Припяти и Чернобыля в г. Киеве и др. городах Украины начали выделять временное жилье сроком на один год без права прописки. Еще одна мерзость советской власти и атомного ведомства. В интересах, как бы страны, 1-й, 2-й и 3-й блоки станции должны работать, а для их функционирования и обеспечения работ нужны люди.

Специалисты, знающие реальную угрозу работы на аварийной станции, работать добровольно в зону не поедут. Было принято решение строить в Черниговской области город Славутич. Часть специалистов-строителей и обслуживающего персонала, хоть и проживали временно в Киеве и др. городах, ездили вахтовым методомна работу по обслуживанию станции и на строительство нового города.

Их всех без исключения начали буквально выживать, выталкивать из занимаемых ими квартир. И никто не в силах подсчитать, сколько унижения и горечи пришлось перенести людям от родной власти и атомного ведомства, по-видимому, обоюдно желавшие, окончательно добить несчастных людей и считавших незаслуженным проживание их в столице. А ведь кое-какие семьи уже на тот период времени имели погибших и неизлечимо больных членов семьи.

Советский чиновник и коррумпированная власть, на почве горбачевского бездушия, сидя в уютных креслах

перестройка и гласность!

, усердно занимались личной перестройкой и словоблудием с высоких трибун, не желая брать на себя заботу о живом человеке, человеке труда.

И лишь благодаря упрямству переселенцев, угрозы прямого неповиновения оперативного персонала ЧАЭС, наличия внимания со стороны ряда посольств и представительств зарубежных стран переселенцам начали выдавать ордера.

А в зоне белорусского отселения ситуация складывалась еще трагичнее. Приграничные с чернобыльским районом Украины, Наровлянский, Хойникский и Брагинский районы проводили посевную кампанию. И на головы трактористов, водителей, работающих в поле, детей и граждан сыпался радиоактивный пепел Чернобыля. А, учитывая жаркую и сухую весну, от работающих в поле тракторов и машин поднимались высокие клубы пыли, которые, смешиваясь с радиоактивными облаками, переносились ветром все дальше вглубь Белоруссии. А мудроеруководство страны и республики молчало. Видно, наученные горьким опытом прошлой войны, хозяеваБелоруссии в Минске и Гомеле опасались брать на себя ответственное решение. Памятуя, как в первые дни и недели войны, по приказу тогдашнего секретаря ЦК КП Белоруссии Пономаренко всех, кто самовольно пытался эвакуироваться раньше армии, расстреливали. Благо потом было на кого свалить. И как результат – минское гетто и концлагеря. Ведь каждый четвертый, погибший в той войне белорус – это не результат партизанской войны, а преступление власти, которая после освобождения все равно обвинила оставшихся граждан в измене за проживание на оккупированной территории.

Белоруссия готовилась праздновать Первомай, вывешивались флаги, доставались прошлогодние лозунги и транспаранты. Все давно уже привыкли, что в этой стране ничего, кроме портретов вождей не меняется. По всей стране прошли первомайские митинги с обязательным участием пионеров и детворы. Забота о подрастающем поколении началась лишь после праздника. 2-го мая начали вывозить детей-школьников и матерей с грудными детьми в зоны отдыха Брестской, Витебской, Гродненской областей. Взрослые и старики оставались на месте, продолжая сеять, работать и раз в две недели организованно выезжать проведать за счет государства своих близких.

Затем началась, так же как и в Украине, временная эвакуация, но только 10-ти км зоны. А в это время в «прифронтовую» зону нагнали строителей, навезли материалов и стали возводить «коммунизм». Колонны грузовиков, самосвалов возили щебень, отсев, сотни дорожных строителей с техникой строили дороги, где их никогда и не было, клали асфальт, по которому, как окажется, некому будет ходить. Власти торопились использовать возможность «на халяву»решить вековую проблему дорог и зарыли в асфальт миллионы рублей из союзного бюджета.

Вследствиевременноговысел ения в хозяйствах 10-км зоны без присмотра остались домашний и колхозный скот и пр. живность, которую надо было кормить, поить и производить разные хозработы, в т.ч. и охранять. На эти работы и начали под конвоем возить заключенных. Благо в Наровлянском районе дер. Вербовичи находилась женская колония, а дер. Михалки Мозырьского района – мужская колония. Этих уже обиженных судьбой и осужденных (правда, на малые сроки, т.к. колонии были для алкоголиков) людей и возили на работы.

К сведению: Гаагская конвенция даже использование врагов-военнопленных в работах, связанных с риском для здоровья и жизни, запрещает. Однако, комдив внутренних войск МВД Белоруссии Куликов А. этого, наверное, не знал, раз дал добро на подобное должностное преступление. Но его решительность в выборе средств и методов была замечена и его карьера продолжилась в Москве, где он за короткий срок успел побывать и командующим ВВ, утвердив свой талант в бесславной чеченской войне уже на посту министра внутренних дел России. А теперь депутат Госдумы России Куликов продолжает болеть душой за чернобыльцев и переселенцев.

И, наконец, в июне началась эвакуация уже 30-ти км зоны Белоруссии. Но как? Людям уже позволено было брать с собой весь скарб. Подгонялись грузовики, в которые грузилось все, вплоть до заготовленных дров. И весь этот скарб, с накопленной более чем за месяц радиацией, разъехался по Гомельской и Могилевской областям. Домашний скот тут же сдавался на убой. Судьба многих переселенцев была точь-в-точь, как и украинских. Зона вплотную подошла к городам Наровле, Хойники и Брагину.

В срочном порядке из хозяйств зоны вывозился скот на мясокомбинаты, хотя это мясо было радиоактивным, как и хлеб, в последующем убранный из полей. В землю его никто конечно не зарыл. В зону выезжали отряды охотников, которые отстреливали порядком одичавших домашних собак, кошек и, Бог весть как, спасшихся, от мясокомбината лошадей и коров. Трупы закапывали, свозя в ямы.

Потихоньку начали получать ордера на отселение жители Наровли, Хойников и Брагина. В первую очередь руководящий состав районов и их приближенные, которые хотя и получили жилье в Минске и других областных центрах, но их там явно не ждали. Партийно-хозяйственные работники, привыкшие десятилетиями властвовать, а не служить народу, оказались на новом месте не удел. Никто им здесь прежних, теплых кресел не предлагал. И было принято «Соломоново» решение – работать в своих районных центрах вахтовым методом. Ведь при этом сохранялась немалая надбавка. Интерес чиновничье-бюрократической элиты к эвакуации остальных граждан сразу стал другой. Темпы эвакуации резко снизились, так как потеря «рабов» их не устраивала, а с годами, когда начался наплыв беженцев из южных республик, уже бывшего СССР, эвакуация и вовсе остановилась. С прилавков магазинов пропало обилие продовольствия, снизилась выплата за проживание в зоне. И начался пересмотр статусов зон проживания, как будто за столь короткий срок на этой земле что-то существенное произошло. В конце концов, Лукашенко неоднократно заявлял, что с проблемой Чернобыля у него в республике покончено. Попытки пересмотра статуса зон наблюдаются и в Украине, и в России.

Перед Британским парламентом стоят два памятника – Ричарду – Львиное Сердце и Уинстону Черчилю. Почему именно им из всех исторических деятелей Англии? Потому что их государственные интересы, пронизанные заботой о нации, о стране были приоритетными. Не в пример желанию наших вождей «удержаться на плаву». По себе они уже оставили память. Но какую!

7 мая 1986 года в г. Чернобыль, где к тому времени находился штаб управления, прибыла из Вены экспертная комиссия МАГАТЭ.

На тот период все питали надежду на этих специалистов, которые должны были дать не только совет, но и конкретным делом помочь в ликвидации беды. Увы! Мы многого не знали. Мы не знали, что МАГАТЭ — это просто мировая мафиозная организация, живущая на подачки ядерных ведомств. Ее главная задача состояла в спасении атомной энергетики.

Задачи МАГАТЭ и задачи интересов советской энергетики слились в любовном экстазе. Академики Велехов и Легасов подыграли этому «браку». И как результат сговора, «брак по расчету» вылился в крупную сумму. Якобы для найма этих «независимых

экспертов Минатомэнерго, за подписью тогдашнего премьера, а нынешнего Депутата Госдумы Николая Рыжкова, выплатило 1,5 миллиарда рублей. Если учесть тогдашний курс рубля, то можно себе представить, какие программы можно было бы разрешить. После первого полета над разрушенным реактором экспертами было высказано успокоительное – ничего страшного, ну дышит немножко…

Ни какие замеры данными экспертами не проводились, но результат был

отработан

на 800 страницах с определением: «Украина и Белоруссия преувеличивает реальность последствий». Реверансы перед МАГАТЭ, теперь уже обоюдные, продолжаются и сегодня. Желание держать мир в неведении при изобилии интересов ведомств и дефиците совести поражает! Складывается впечатление, что сильные мира сего даже спустя 60 лет после ядерной бомбардировки Японии не поняли, что земляне не просто подошли к черте дозволенности, определенной природой, но обеими ногами уже перешли эту черту и ускоренным темпом пошли по пути самоуничтожения.

Атомное ведомство Берии создавалось в условиях войны, в интересах войны и преследовало две цели:

- опередить создание бомбы для устрашения применения;

- с ее созданием, осуществить гегемонию тоталитарной системы коммунизма в мире.

Примерно такую же цель преследовало и правительство США. В чем оно и преуспело, применив на мирном населении японских городов первые ядерные бомбы (что не помешало дальнейшему ведению войны и не повлияло на снижение мощи Квантунской армии).

Ведомство Берии для нужд развития атомного монстра не считалось ни с какими потерями: вскрыли земные недра, построили рудники, обогатительные фабрики страшным рабским трудом тысяч заключенных. Уже тогда выпустили страшного «джина» из бутылки. Миграция радиоактивных частиц пыли в процессе добычи и переработки урановой руды началась. Таким образом, был создан не только ядерный фундамент, но и созданы основы генетического подрыва нации, учитывая тогдашний уровень медицины для простых граждан. Большинство граждан еще помнит спецраспределители и спецполиклиники. Этот статус

равенства» не отменен и сегодня.

Вопрос продолжительности жизни, рождаемости и здоровья нации был определен окончательно и бесповоротно.

С развитием атомной отрасли, научных центров с применением реакторов, с регулярным испытанием ядерных зарядов, авариями постоянно сопровождающих построение и развитие станций, реакторов. В том числе ВМФ и на ледокольном флоте. Даже без учета геологических ядерных подрывов, а ведь были еще и чисто стратегические особо секретные подрывы: А что же будет, если мы в этом месте рванем? Как и чем, оно отзовется на обратной стороне шарика? Такие уж любопытные вожди нам достались.

И в СССР на полигонах Семипалатинска, на Новой Земле, на Тоцком полигоне на Южном Урале, а так же в океане с учетом наземных, подземных, воздушных, надводных и подводных ядерных взрывов, до принятия мониторинга на ядерные взрывы, было проведено более 500 взрывов (это без учета США и других ядерных держав!).

КАКОЙ ЖЕ ПОДАРОК ОСТАВЛЯЕТ ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?

При ядерном взрыве «атомный гриб», поднимаясь на много километров вверх, достигает стратосферы, а затем разносится воздушными потоками в разные стороны. Рассеивая радиоактивные элементы на протяжении 1-2 месяцев над всей поверхностью Земли.

При взрыве, к примеру, ядерных бомб на города Хиросиму и Нагасаки сам ядерный заряд был весом 600 грамм, а какие последствия? Двадцатикилотонные бомбы, сделав свое чудовищное деяние, уничтожили города и их жителей, сгоревших в пламени взрывов. Оставив на мучение некое количество людей, которое по причине удаления от зоны поражения ядерной вспышке и ударной волны, тем не менее, получили разной степени лучевую болезнь и присущую наследственность. Лишь благодаря островному положению и направлению ветров в сторону океана и тому обстоятельству, что эти города находились в прибрежной черте океана, почти весь радиоактивный осадок был смыт в океан, что позволило в кратчайшие сроки восстановить города, пригодные к условиям проживания.

Возьмем за основу заряд бомбы весом в 600 грамм. В 4-мреакторе Чернобыльской АЭС топлива – 60 тонн. А к моменту аварии с учетом выработки топлива его вес составлял 9 347, 4 килограмма радионуклидов, не сгоревших в ядерной плазме. Так как ядерного взрыва, в прямом его понимании, на ЧАЭС не было. Доля трансурановых элементов Плутоний-238 и 239, а также Плутоний-240 составляла 521, 3 килограмма. А доля продуктов активации Цезий-134 – всего 3, 1 килограмма

Если же вес радионуклидов, выброшенных при взрыве реактора принять всего за 4%, это составляет 395 килограмм. Даже эта величина будет эквивалентна 533 бомбам, сброшенным на Хиросиму, не идущих ни в какое сравнение, с уровнем радиоактивного загрязнения вследствие аварии на ЧАЭС.

Они не упали и не осели на дно океана. А только добавились к тому количеству, которое существовало на нашей территории вследствие ядерных аварий и взрывов на полигонах. Но если взять не четыре процента выброшенных радионуклидов на ЧАЕС, а 90%, то всякий, кто пожелает, может провести подсчет и убедиться, что эквивалент составит около 2000Хиросим. С убийственной силой замедленного действия. Ведь только такой элемент как Америций-241 спустя 15 лет после катастрофы за счет бета-распада Плутония Америций-241 увеличит свое содержание и воздействие на все живое на целый порядок, а последующие еще 15 лет — еще в два раза. И только через 30 лет Цезия станет вдвое меньше, зато америция — в 20 раз больше.

Дальше вести подсчеты и пугать людей — нет смысла. Но все же, следует сказать, что период полураспада Плутония-239 составляет 24 тысячи лет и эти радиоизотопы гамма-дозиметрами не уловимы. Они хоть и не так опасны при внешнем облучении, как Цезий-137 или, страшно подумать, Стронций-90. Но при попадании в организм в водно-кислотной растворимой оксидной форме через пищевые цепочки, дыхание, кожу будут калечить иммунную систему и десятки тысяч лет убивать все живое.

Неужели продажные ученые из МАГАТЕ не обладали информацией и не знали материала? Знали, и не хуже наших спецов, знали сколько «Кузькиных матерей» было взорвано и у Нас и у НИх. А последствия, в том числе и медицинские, тоже знали, так как с первых же дней после капитуляции Японии начались проводиться исследования на жителях Японии, а в последующем, после целого ряда взрывов на атолловых островах — на местных аборигенах с соседних островов, и рыбаках, якобы случайно оказавшихся или проживавших в этой местности.

Но Запад на чужих испытывали, а мы то?

Неужели ни их, ни наши спецорганы не знали, сколько советских ЗЕКОВ как бы случайно, чисто в познавательных целях, попало в зону ядерных испытаний? Или целые воинские подразделения, специально свезенные в район Тоцких лагерей, состав коих был специально подобран из старослужащих солдат, готовящихся к демобилизации. Дабы не просто испытать на личном составе, который хоть и пересидел в окопах на достаточном удалении от эпицентра ядерную вспышку с последующей ударной волной, но затем, по команде, азартно атаковавших пыльное основание гриба. С восторгом замечая, заранее расставленную и оплавленную взрывом технику. Разорванных и мучающихся в агонии животных. А нам то ведь ничего! С этой уверенностью они и разъехались по своим гарнизонам, разнося славу мощи оружия и, самое главное, уверенность, что даже после ядерной войны — Жить можно!

Не подозревая, что вскоре их отцы, прошедшие Великую Войну, раненные и покалеченные Переживут своих без времени ушедших сынов. И лишь крохотная часть штабных и тыловых подразделений (а, вернее, люди этих подразделений, которые еще остались живы), уже после Чернобыля в Ленинграде создадут общество. Но лишь по истечении многих лет, им дадут статус

Группа особого риска

и приравняют в льготах к чернобыльцам.

Все, что было наработано исследователями, в том числе и медицинскими, за многие годы ядерной гонки и противостояния, в интересах спецслужб было анализировано и скрыто от широких масс общественности. И лишь изредка на страницах прессы, как ИХ, против нашего строя, так и у нас в интересах пропаганды, всплывали строго откорректированные статьи и публикации, рассчитанные на «умных». Но тот, кто хотел знать, и желал знать — находил для себя информацию между строк. Зарождающийся протест лиц, которые не только опирались на знание предмета, но и имели чувство сострадания к человечеству и пытались говорить о проблеме вслух, в жесткой форме «осаживали» или «прятали» подальше, хотя и пользовались их трудами и знаниями.

Обладая багажом знаний, информацией, полномочиями, комиссия МАГАТЕ, взяв в дорогу личные накопители, забыла взять с собой индикаторы Человечности и Совести.

В июле 2001 года на международной конференции в г. Киеве по проблемам медицинских последствий «Итоги 15 лет исследований» директор отдела радиационной безопасности МАГАТЕ г-н А. Гонзалес заявил: «Международными исследованиями установлено, что состояние здоровья населения и его заболеваемость — вещи не зависящие от уровня радиационного загрязнения». Остается пожелать господам из МАГАТЕ: «Садясь за обеденный стол, не забудьте поставить солонку с любым, на ваш вкус, радиоактивным изотопом». И, как говорят на Украине, «щоб воно вам не встоялось!

Некоторые представители международных организаций, присутствующих на конференции, откровенно говорили: «Самые страшные последствия Чернобыля — это прекращение строительства атомных станций».

Поэтому они и делают все от них зависящее, чтобы о Чернобыле поскорее забыли.

Чернобыль преподносит все новые сюрпризы. Японские ученые уже давно говорят о затяжной радиационной болезни! А профессор Юрий Бандажевский (Украина) сформулировал синдром инкорпорированных радионуклидов. Никто до него не связывал с радиацией гибель людей, умерших так называемой ВНЕЗАПНОЙ смертью (сейчас это довольно распространенное явление). Ученый догадался посмотреть содержание радионуклидов в сердце, печени, почках других органах этих людей. И, как оказалось, 98% из них имели высокое содержание инкорпорированных радионуклидов.

Доктор Элайн Рон из Национального института рака (США) заявляет, что рак щитовидной железы начинает в полной мере проявляться только через 15-19 лет.

Но страшнее и серьезнее воздействие радиации на мозг. Изменения в мозгу нельзя объяснить «чернобыльским стрессом». Сегодня половина новорожденных имеют замедленное развитие. Это проблема гораздо серьезнее, чем проблема рака.

Не менее опасным в данной ситуации является факт сокрытия от гражданского общества полной информации о хранилищах и захоронениях, разбросанных по всему постсоветскому пространству, их состояния, путей проникновения «грязной» воды и радионуклидов в разные грунтовые горизонты и, что имеет место, их продвижения к руслам больших рек, к водозаборам, местам проживания миллионов людей. Полное табу на информацию состояния так называемых могильниках флота и армии. И если махнуть рукой на состояние складов артвооружения (которые ежегодно взрываются), то хотя бы иметь данные о состояниях хранения химического и бактериологического оружия, а также высокотоксичного ракетного топлива и окислителей. Все это является страшным военным секретом от своего народа, но никак не от потенциального противника, который, используя средства космической разведки, продажность власти и генералов, давно все знает.

На нашей планете сегодня работает 453 атомных реактора только на атомных электростанциях. И это, не считая реакторов на подводных лодках, авианосцах, ледоколах и других, как правило, засекреченных объектах. Однако даже на самых совершенных объектах такого рода нет ни одного атомного реактора, который был бы совершенно безвредным и вечно надежным.

Человечество уже сейчас живет в условиях преждевременной старости, обусловленной Чернобыльской катастрофой. Но усилиями монопольной пропаганды об исключительной безвредности ядерной энергетики, дающей отвлекающую рекламу, что ядерные станции намного безвреднее электростанций, и даже безвреднее свечи в церкви, в сознании многих жителей земли, не имеющих достоверной информации, боль Чернобыльской беды не затронула их вовсе.

- О том времени у меня самые светлые и приятные воспоминания. Город молодой, средний возраст жителей - 28 - 30 лет. Оптимистический настрой буквально висел в воздухе. Интенсивное строительство, рекорды, достижения, ввод новых очередей атомной станции. При мне ввели в строй 3-й и 4-й блоки АЭС. В течение 2 - 4 лет молодые специалисты получали прекрасные квартиры. Дома возводились быстро, причем рядом с каждым тут же обустраивались детская площадка, сквер и т.д. Обеспечение работников было на высоком уровне как продовольствием, промышленными товарами, так и в отношении культурно-развлекательных программ. Часто ездили в Киев на концерты, да и в Припять приезжали выступать и театральные коллективы, и эстрадные исполнители. По тем дефицитным временам у нас было все. Одним словом, можно сказать, город-сказка.

Тем неожиданнее, невероятнее показалась авария, случившаяся на Чернобыльской АЭС в ночь с пятницы 25 апреля на субботу. В этот день Татьяна Яковлевна работала во вторую смену на комбинате. Трудясь у сварочной машины без «перекуров и перерывов», ей удавалось выполнять задание раньше окончания смены, благодаря чему и в эту ночь она оказалась в момент взрыва дома, а не в непосредственной близости от места аварии. (Комбинат «Спецстройконструкции», где она работала, располагался приблизительно в 400 метрах от 4-го энергоблока атомной станции).

- Заканчивалась наша смена около полвторого. В это время приходил автобус, который развозил сотрудников «Спецстройконструкции» по домам. Свое задание на этот день я завершила и уехала домой в полпервого ночи на автобусе атомщиков. В 1.26 я уже спала и не слышала взрыва. Как потом рассказывали очевидцы, он был небольшой: просто такой хлопок. На следующее утро пошла на рынок и удивилась, увидев, как моют дороги. Нигде по городу не было слышно об аварии: никаких официальных сведений. Только люди между собой переговаривались, мол, что-то там на атомной произошло.

Встретила по дороге знакомую, которая тоже не знала о происшедшем. Она хотела поехать на выходные к родителям под Киев, но уже утром 26 апреля никого из жителей из города не выпускали.

На мой взгляд, власти должны были как-то объявить по местному радио о случившемся, известить людей, рассказать, как себя вести. Об аварии я узнала, уже возвращаясь с рынка. Работник дирекции атомной станции нам со знакомой сказал: «Идите быстренько домой, закрывайте окна. Сами - под душ. На окна и двери повесьте мокрые простыни, чтоб пыль не проникала». Люди ничего практически не знали. Весь день, а он был очень теплым, 26 апреля работали магазины, кафе, выносная торговля. По улицам города гуляли родители с детьми. В школах проводилась в этот субботний день зарница. И лишь вечером на домах развесили объявления о том, что 27 апреля в 14.00 начнется эвакуация людей. Жителей Припяти предупреждали, что не надо брать никаких лишних вещей, только документы, бутерброды. А когда я поинтересовалась у представителя исполкома, надолго ли уезжаем, был дан ответ: «5 мая приступите к работе».

Мы с мужем и сыном еще заранее решили поехать на майские праздники к моей сестре. Поэтому отправились в путь не на автобусах, эвакуировавших людей, а своим ходом, на поезде. И в этом, наверное, тоже был знак судьбы. Ведь транспорт, который должен был вывезти жителей Припяти из этого ада, стоял в городе, в зоне бедствия, почти целые сутки, в самый пик радиации. И те, кто выехал на этих автобусах, пострадали, вероятно, не меньше, чем те, кто был в непосредственной близости в момент взрыва...

С иной стороной чернобыльской трагедии столкнулся Георгий Кузьмин, который принимал участие в ликвидации последствий аварии, оставил там, на берегах Припяти, свое здоровье. Георгий Васильевич по военной специальности химик-дозиметрист. В 86-м году, когда произошел взрыв на Чернобыльской АЭС, его призвали через военкомат.

- Сначала мы попали в Одессу, где формировались команды, затем - в Белую Церковь. Здесь уже был сформирован целый полк ликвидаторов, который направили в 30-километровую зону возле Чернобыля. Каждое подразделение выполняло свои задачи. Мы в основном ездили по деревням и снимали показания, ставили вешки, обозначающие места с сильным заражением. Очаги были разные: на одном участке рядом находились очень зараженные места и слабее. Мы обследовали колодцы, запасы дров и угля, замеряли воду на радиоактивность.

Кроме этого, нас периодически посылали в Припять: здесь все было заражено. Мы выносили из квартир вещи, которые уже больше не подлежали использованию, а только утилизации. Все они, как и грунт, который снимали по всему городу на штык, отправлялись машинами в могильник. После того, как была очищена земля от этого зараженного грунта, ее посыпали чистым песком, привезенным с Днепра. Мылся асфальт, здания специальным раствором: проводилась дезактивация домов, бетона. Так и работали: день в Припяти, потом несколько дней «на отдыхе», в тридцатикилометровой зоне, где радиация была слабее.

Другие ребята занимались сооружением саркофага. Там работали в основном строители, шахтеры-проходчики. Словом, каждый занимался своим делом. Работали слаженно. Так, как там, я больше нигде не работал: спали по 4 - 5 часов в сутки, без выходных, нервы были на пределе, но каждый говорил себе: «Если не я, то кто же?»

Все мы пробыли там чуть больше двух месяцев, с октября 86-го по декабрь. Больше было нельзя, поскольку иначе человек мог получить облучение больше 25 рентген, что не разрешалось по нормативам. Через два месяца команды менялись, приходили новые ребята. У каждого из нас были нагрудные дозиметры, и ежедневно количество полученного облучения фиксировалось и контролировалось. Но, несмотря на нормы, мы, конечно, получили больше 25 рентген каждый. Командир полка нам говорил: «Ребята, меня расстреляют, если я запишу больше положенного». Поэтому записывали: 24, 23,9 рентгена, хотя по накопителю было больше 25.

Георгий Кузьмин был одним из самых старших в своей группе. Спустя пять лет все ликвидаторы проходили специальное обследование: замерялся фон на улице, а потом этим радиометром проверяли человека. У Георгия Васильевича радиационный фон был в 15 (!) раз больше естественного. И это спустя пять лет.

За годы, прошедшие после периода ликвидации, Алуштинская городская общественная организация «Память Чернобыля» понесла потери: четыре человека умерло из той группы алуштинской, в которой был и Георгий Васильевич. Сам Г. Кузьмин чувствует себя довольно неплохо. Вот только кости рук и ног болят время от времени, да так, что приходится пить обезболивающие препараты. А иногда трудно даже передвигаться без посторонней помощи. Маленький городок Припять до сих пор хранит в себе тепло апреля, детский смех и счастье своих жителей. И навсегда останется горьким памятником и грозным напоминанием для всего мира. Помните эти страшные слова: Припять, Чернобыль, атомная станция...